Лхел пощелкала языком, потом вытащила тонкий серебряный нож и распорола шов на кукле.
— Никогда не налагать узы на такое долгий время. Может быть, и не должно держаться так долго. Кожа сильна, но кость сильнее. На этот раз мы использовать кость.
— Какую кость?
Лхел вытащила из туловища куклы пригоршню пожелтевшей шерсти, сухих трав и стала перебирать их в пальцах, пока не нашла того, что искала. Протянув руку, она показала Тобин белые, как слоновая кость, кусочки: тонкий изогнутый обломок ребра, закругленный и тонкий, как яичная скорлупа, фрагмент черепа, грудину, маленькую и тонкую, как косточка ласточки.
— Кость Брата, — сказала Лхел. Тобин широко раскрыла глаза.
— Его кости внутри куклы?
— Многие. Часть все еще в земле у дома твоей мамы в городе. Под большим деревом, рядом с местом, где готовят.
Тобин потянула за цепочку, обвивающую ее шею, и показала Лхел кольцо.
— Я нашла его в углублении под засохшим деревом рядом с летней кухней. Фарин говорит, что это кольцо моей мамы. Это там Брат похоронен?
Лхел кивнула.
— Я вызвать кости и плоть из земли. Твоя мама… — Ведьма сделала движение, как будто роет землю пальцами. — Она их очистить и зашить в куклу, чтобы заботиться о духе.
Тобин с отвращением взглянула на куклу.
— Но почему?
— Брат недоволен быть мертвым и все же узами кожи связанным с тобой. Его дух стать ужасный демон, если бы я не научить твоя мама сделать хеккамари. Мы взять его косточки и положить в кукла. Я привязать ее к хеккамари, как потом тебя. Ты помнишь?
— При помощи волос и крови? Лхел снова кивнула.
— Она его кровь тоже. Его мама. Когда она умереть, перейти к тебе. Ты знаешь слова. «Кровь, моя кровь. Плоть, моя плоть. Кость, моя кость». Это надежно.
Лхел отломила от детского ребрышка крошечный кусочек и подняла перед Тобин.
— Я вложу это в тебя и вы стать связаны снова, иметь лицо Брата, пока не вырежешь кость и сделаться девочка снаружи. Но теперь знать, что внутри ты девочка, кееса.
Тобин с несчастным видом кивнула.
— Да, я знаю. Сделай так, чтобы я выглядела как раньше, хорошо?
Лхел заставила Тобин лечь на подстилку и положила рядом с ней куклу. Потом она начала что-то тихо напевать, и Тобин вдруг ощутила сонливость, хотя глаза ее оставались открыты. В дупло вошел Брат и лег там, где была кукла. Его тело казалось таким же материальным и теплым, как тело Ки. Тобин взглянула на него и улыбнулась, но Брат продолжал смотреть прямо перед собой, и лицо его оставалось неподвижным, как маска.
Лхел сбросила свое рваное платье. Всполохи огня заставляли вытатуированные на ее руках, грудях и животе узоры шевелиться. Серебряными ножом и иглой Лхел стала чертить в воздухе сияющие белым светом лунные символы. Над Тобин и Братом повисла сеть из лунных лучей.
Тобин почувствовала холодное прикосновение металла между бедер, холодная игла уколола ее под мальчишеской мошонкой. Теперь Лхел чертила в воздухе красные символы, похожие на…
Кровь на снегу…
Тобин хотела отвести глаза, но не могла.
Все еще тихо напевая, Лхел поместила крошечный обломок кости на кончик ножа и взмахнула им над огнем, кусочек кости засветился голубовато-белым светом. Брат взлетел в воздух и повис над Тобин, нос к носу с ней.
Пылающий кусочек кости метнулся и проник Тобин под кожу, и девочку охватил жар. Она хотела вскрикнуть от боли и страха, уверенная, что плоть на ее костях сейчас вскипит, но голос Лхел все еще держал ее в своей власти. Белое сияние на мгновение ослепило Тобин, потом боль подняла ее с подстилки и вместе с Братом вынесла через дымовое отверстие, все выше и выше. Тобин могла, как сокол, видеть на мили вокруг. Она увидела Фарина во главе отряда солдат, галопом приближающихся со стороны Алестуна. Увидела повариху и Нари, занятых стиркой во дворе замке. И увидела Аркониэля, стоящего на коленях рядом с телом Ки, Ки лежал рядом с полянкой Лхел, глядя вверх невидящими глазами. Волшебник прижал одну руку ко лбу Ки, а другой закрыл себе глаза, как будто плача.
Тобин хотела приблизиться, узнать, в чем дело, но какая-то сила подняла ее еще выше и понесла на запад через горы к глубокой бухте, окруженной скалами. Вход в нее ограждал крутой мыс и острова. Тобин слышала, как разбиваются волны о камни, как уныло кричат серокрылые чайки…
Здесь, — прошептал голос. Белое пламя вспыхнуло ярче. Потом голос сказал: — Ты должна вернуться, — и Тобин стала падать, падать, пока не оказалась внутри дуба, в собственном теле.
Тобин открыла глаза. Брат все еще парил над ней, но пение Лхел изменилось. Теперь у нее в руке был не нож, а игла, и ведьма сшивала кровоточащие края раны на груди Тобин так же ловко, как раньше Нари дырки на тунике.
Нари все время знала…
Но теперь Тобин сама была туникой и могла только наблюдать за движениями серебряной иглы в свете очага, за стежками почти невидимой серебристой, как паутинка, нитки на коже Тобин. Боли она не ощущала. С каждым движением иглы, с каждым стежком Тобин чувствовала себя все более цельной, все более самой собой.
Меня заштопали, — сонно подумала она.
Каждое движение иглы заставляло Брата содрогаться, лицо его кривилось от боли. Тобин снова увидела незажившую рану у него на груди, но каждая капля крови, капавшая с иглы ведьмы, падала в живую плоть Тобин. Брат оскалил зубы, из глаз его покатились кровавые слезы. Тобин ожидала, что почувствует их на своем лице, но слезы исчезали в воздухе.
Перестань! — попыталась крикнуть Тобин Лхел. — Ты делаешь ему больно. Разве ты не видишь, как он страдает?
Глаза Брата широко раскрылись и уставились на Тобин.
Отпусти меня! — раздался вопль в ее голове.
— Лежи смирно, кееса. Мертвые не знают боли, — пробормотала Лхел.
Ты ошибаешься! — беззвучно продолжала умолять Тобин. — Брат, прости меня!
Лхел в последний раз затянула нитку, и Брат медленно опустился и растворился в Тобин, на мгновение она ощутила ледяной холод его присутствия в каждой клеточке тела.
Ты должна вернуться…
Затем Брат исчез, и Тобин получила свободу, она попятилась от окровавленных рук Лхел, зарылась в приятно пахнущий мех барса, всхлипывая хриплым мальчишеским голосом.
Скаланский год
I. Зимнее солнцестояние — Ночь Печали и Праздник Сакора, отмечается самая долгая ночь в году и празднуется начинающееся увеличение дня.
1. Саризин: окот скота.
2. Достин: подстригаются изгороди, прочищаются канавы. Сажаются бобы и горох на корм скоту.
3. Клесин: высеваются овес, пшеница, ячмень (на солод). Начало рыболовного сезона. Открытие навигации.
II. Весеннее равноденствие — Праздник Цветов в Майсене. Подготовка к посадке овощей, прославление плодородия.
4. Литион: делаются масло и сыр (по преимуществу из овечьего молока). Посев конопли и льна.
5. Нитин: распахиваются земли под паром.
6. Горатин: прополка полей. Овец моют и стригут.
III. Летнее солнцестояние — празднуется самый длинный день в году.
7. Шемин: начало месяца — сенокос. Конец — жатва.
8. Лентин: продолжение жатвы.
9. Ритин: урожай свозится в амбары. Поля перепахиваются, готовятся к севу озимых.
IV. Праздник урожая — окончание жатвы, время благодарения.
10. Эразин: свиньи в лесах кормятся желудями и орехами.
11. Кеммин: вспашка полей для весеннего сева. Режут скот и коптят мясо. Окончание сезона рыболовства. Бури делают судоходство опасным.
12. Цинрин: домашние работы, обмолот зерна.