—Кристиан, - прошептала я, мои мысли были затуманены, когда он посасывал мой язык и пожирал мои губы своими зубами. Его горячее дыхание овевало мое лицо. Мне это было нужно. Выгибая спину, мое тело умоляло, чтобы он взял меня здесь, на этой самой скамейке. Мое тело умоляло, чтобы он разрушил меня столькими невыразимыми способами. Я хотела быть полностью поглощенной своим братом.
Но он резко отстранился, и когда я открыла глаза, то обнаружила, что Кристиан пристально смотрит на меня, его розовые губы испачканы темно-красной кровью. Чья это была кровь? Высунув язык, я провела им по нижней губе, чтобы ощутить сладкий металлический привкус, а затем почувствовала легкое покалывание, когда обнаружила порез.
—Мы не должны были этого делать, - отрезал он, вставая и проводя рукой по волосам.
—Почему нет? Я спросила. —Все, что мы когда-либо знали, было тьмой, почему бы не поддаться этому последнему искушению затянуть нас еще дальше в ад?
—Я люблю тебя, Вайолет. Выражение его лица смягчилось, когда он потянулся ко мне, но я отстранилась. — Но не более чем...
Я встала, резко отодвигаясь от него, обрывая его слова, потому что боялась того, чем они были.
—Ты говоришь, что все, что ты делаешь, делается для того, чтобы защитить меня, потому что ты любишь меня, но любишь ли ты меня на самом деле? Я развернулась на каблуках и направилась к выходу из гостиной. Я проводила дни, часы, думая о том моменте, когда я могла бы быть с ним. Окутываюсь его запахом. Прикоснуться к нему. А теперь он отталкивал меня.
—Вайолет!
Я проигнорировала его голос, горячие слезы застилали мне глаза. —Ты понятия не имеешь, через что я прошла, Кристиан. Но если ты хочешь, чтобы я тебя просветила, это был гребаный ад.
Придя в свою комнату, я закрыла за собой дверь, подбежала к письменному столу, выдвинула ящики и, увидев блестящий блеск, потянулась за ним. Мой нож. Гнев пульсировал во мне. Я просто должна это сделать. Иногда я сама себе была чертовски противна. Отец сам это сказал. Я была нечиста, недостоина любви и прощения. Кристиан, вероятно, тоже так думал.
Моя правая рука дрожала, когда я держал лезвие над левым запястьем. Я думала, что это прекратится, но желание делать это никогда не пропадает.
Прежде чем я успела прорезать себе кожу, я услышала скрип по ту сторону двери и внимательно прислушалась. Лезвие теперь прижималось к моему запястью. Появилась тонкая красная полоска. Прерывистый вздох сорвался с моих губ, когда я смотрю, как кровь медленно сочится из маленького разреза.
—Вайолет. Это был голос Кристиана по ту сторону двери. —Мне жаль. Я продолжаю причинять тебе боль, хотя и не хотел этого. Пожалуйста, прости меня.
Я представила его с темными волосами на фоне двери, с закрытыми глазами и руками, прижатыми к ручке.
Положив лезвие обратно в ящик стола, я стянула ботинки и вернулась под мягкое покрывало своей кровати.
Сегодня вечером я не поддалась сводящим с ума голосам в своей голове, вместо этого я слушала его, когда он рассказывал историю о том, как мы пытались исследовать окрестности, прежде чем заблудились. Он всегда так делал. Это был его способ извиниться передо мной. Его голос успокаивал меня, погружая мой разум в глубокий сон, когда я прижала пальцы к порезу и почувствовала, как кровь струится по моим запястьям. Боль ушла, как только я закрыла глаза, и голоса тоже.
4
Кристиан
Я проснулся как раз вовремя, чтобы увидеть полоску утреннего света, пробирающуюся в комнату. Мое сердце бешено колотилось от этого кошмара. Только вчера это не было кошмаром. Только вчера утром меня выписали из психиатрической лечебницы. Эти крики из соседних комнат. Они, блядь, засели у меня в голове, как навязчивая мелодия на повторе.
Слышать это в течение пяти лет было далеко не так мучительно, как просыпаться от этих воющих визгов, наполняющих мои уши до такой степени, что казалось, они вот-вот взорвутся от напряжения.
Сев, я внезапно переключил внимание на дверь. Та, которая впускала меня в свою комнату бесчисленное количество раз. Вайолет цвет.
Мысли о ночном кошмаре улетучились, когда я выскользнул из кровати и направилась по деревянным половицам. Когда я подошел к двери, мое сердце снова заколотилось, когда я взялся за прохладную ручку. Всего несколько часов назад она целовала меня, и монстр во мне сдался. На вкус она была такой мягкой и сладкой, даже лучше, чем я представлял себе в своих мечтах. Ее соски уже были твердыми, когда я перекатывал их между пальцами, страстно желая попробовать на вкус.
Все, что мне нужно было сделать, это разорвать на ней платье, как того и хотел зверь во мне, и я бы овладел ею прямо там, на этом пианино, позволяя ее стонам эхом разноситься по всему дому. Но наша семья уже была испорчена не одним способом. Последнее, что мне нужно было сделать, - это поддаться глупым девичьим фантазиям Вайолет. Было бы так плохо сдаться?
Люди говорят о том, что слышат голоса в своей голове, но тот, что звучал в моей, был ненормальным. Он никогда не переставал говорить. Как будто у него был свой собственный разум, и прошло всего лишь время, прежде чем голоса взяли полный контроль.
С трудом сглотнув, я расслабил пальцы на ручке, отвернулся и вместо этого направился в душ.
Горячая вода обжигала мою кожу, притупляя мои мысли, эффект был похож на действие лекарств, которыми нас насильно пичкали в психушке. Те самые, которые заставляли вас чувствовать внутреннюю эйфорию и утихомиривали сводящие с ума голоса.
На секунду я задался вопросом, слышала ли Вайолет тоже голоса. Те, кто умолял об освобождении, те, кто жаждал убийств и насилия. Однажды я попытался вырваться из этой адской тюрьмы. Я крепко вцепился зубами в шею охранника и разорвал ее, позволив крови хлынуть и забрызгать мое лицо. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что я сделал, а затем ужас отразился на его лице, когда он прижал руки к горлу в слабой попытке остановить кровь. Моим наказанием был месяц одиночного заключения, в голом виде, и первые две недели меня должны были морить голодом.
Выключив струи, я вышел из душа и вытерся, прежде чем одеться в старые темные джинсы и темно-серый свитер.
Теперь, когда я вернулся, я подумал, что начну с того, что наведу здесь кое-какой порядок. Во-первых, Джудит, с сегодняшнего дня здесь больше не главная, и я не знаю, что я пропустил с тех пор, как меня не было, но я намеревался это выяснить. Переживала ли Вайолет все еще эти провалы в памяти и помнила ли она вообще что-нибудь до того, как меня забрали? Мне нужно было знать, помнила ли она о том, что сделала, или она действительно похоронила эту тьму так глубоко внутри себя, что полностью забыла обо всем этом.
Прежде чем выйти из своей комнаты, я натянул сапоги и брезентовую охотничью куртку. В остальной части дома было тихо, и большая его часть была погружена в темноту, поэтому я предположил, что и Джудит, и Вайолет все еще спят.