Когда я ничего не сказала, он прижался своими теплыми губами к моей шее и поцеловал меня очень нежно. —Давай я подброшу тебя до университета.
Я молча последовала за ним на улицу, где Реджинальд, наш шофер, уже ждал рядом с "Роллс-ройсом".
Кристиан попросил его вместо этого привезти вишнево-красный "Ягуар" 1957 года выпуска. Машина нашего дедушки, и она всегда была одной из самых ценных вещей Кристиана.
Я оглянулась на Реджинальда, когда мы с Кристианом умчались на "Ягуаре". Я уверена, что он был так же встревожен, как и тетя Джудит, тем, как быстро здесь все менялось.
—Ты ведь знаешь, что я не твоя младшая сестра, верно, брат? Я спросила. Ты не можешь указывать мне, что делать.
Рука Кристиана сжала мое бедро, и я взглянула на него, мои губы приоткрылись, когда его пальцы массировали мою кожу. Его глаза встретились с моими, а затем он улыбнулся. Медленно, злобно, прежде чем снова обратить свое внимание на дорогу.
Тонкая голубая сеть вен ползла по его шее, как ядовитые лозы. Я протянула руку и дотронулась до нее, задаваясь вопросом, каково это - чувствовать кровь, стекающую с этих переплетенных лоз. Мне было интересно, каково это - наказать своего брата.
—Но ты мой маленький кролик, - сказал он, и я опустила руку, оглядываясь на дорогу.
6
Вайолет
Я продержалась половину дня, не став мишенью и не вынужденной прятаться, когда услышала стук каблуков позади себя, проходя через открытые двери здания Бронте, в котором располагалась библиотека Святого Чарльза.
—Вайолет!
Испугавшись звука своего имени, я остановилась. Больше никого не было видно, кроме миссис Каваны, пожилой библиотекарши, и я сомневалась что она смогла бы мне чем-нибудь помочь, если бы я в этом нуждалась.
—Я повсюду искала тебя, дорогая! Я знала этот голос. Пронзительный и сладкий, как лед.
Медленно обернувшись, я увидел, как ко мне подошла Давина Локвуд. Блестящие каштановые волосы волнами ниспадали на ее стройные плечи. Ее губы были плотно сжаты, вероятно, из-за всех этих наполнителей для губ, а глаза сузились, когда она быстро оглядела меня с головы до ног. В ее ледяных зеленых глазах читалось осуждение.
Сучка, главная королева Сент-Чарльза, стояла передо мной, и я, казалось, не могла смириться с тем фактом, что она знала, кто я такая. Но опять же, мы были известны как фрики. Все знали нас, и не в хорошем смысле этого слова. Мы не были друзьями. Мы не были соседями. У нас даже не было совместных занятий. Между нами не было ничего общего, и все же она стояла передо мной, требуя всего моего внимания.
Она положила мне на плечо наманикюренную руку и улыбнулась, хотя улыбка так и не коснулась ее глаз. —Я всегда удивлялась, почему ты никогда не устраивала вечеринок в своем большом гребаном особняке.
Я молчала, пытаясь понять, почему Давина была такой милой, когда я ни разу в жизни с ней не общалась. Один или два раза, когда мы общались, это было, когда она и стайка сук смеялись над тем, как меня заталкивали в кабинку туалета, чтобы другие девчонки избили меня.
—У меня есть идея. Разве у тебя дома нет причудливого кладбища? Я могу пригласить нескольких парней и принести немного выпивки, - сказала она, проводя своим длинным заостренным ногтем по моей челюсти. - Небольшая вечеринка, поскольку сейчас сезон привидений. А ты как думаешь?
Я кивнула и улыбнулась ей, прежде чем склонить голову набок. —Конечно. Приходи сегодня вечером примерно в 11.
—Остынь и приведи с собой своего брата, Вайолет. Мы слышали, что он вернулся в город, - сказала она с улыбкой на лице, прежде чем уйти.
Конечно. Почему раньше это не имело для меня смысла? Я знала, что девушки находили Кристиана сексуальным, и ничто так не злило меня, как то, что они использовали меня, чтобы добраться до него.
Я не собиралась уступать маленькой просьбе Давины. Да, она могла бы приехать в поместье, но Кристиана там не было бы.
Я направилась в библиотеку и нашла свое место возле эркера с подушками и тусклым желтым светом. Я сидела там, сцепив пальцы, и слышала трепещущий звук надоедливого мотылька, который снова и снова ударялся о лампочку библиотеки когда пришла сюда, когда мне нужно было спрятаться в тихом уголке без каких-либо осуждений.
Я уставилась на свет. Наблюдая, как мотылек мучает сам себя, я впала в оцепенение. Реальность, искаженная воспоминаниями. Чем дольше я смотрела на ослепляющий желтый свет, тем тяжелее становилось мое тело, а глаза жгло.
—Вайолет.
Голос звучал откуда-то издалека.
—Вайолет.
Он становился все громче. Женский голос.
—Вайолет! Холодная рука шлепнула меня по лицу, когда я очутилась в подвале.
—Ты сука! Моя мать стояла надо мной, сжимая мои худые руки, ее острые ногти впивались мне в кожу. Она всегда держала их острыми, чтобы причинить мне боль. —Я всегда знала, что с тобой что-то не так, а теперь ты пытаешься развратить моего сына?
Я уставилась на нее, сбитая с толку тем, из-за чего она разозлилась на этот раз. Все, что я помнила, это как она вытащила меня из постели в холодной полуночной тьме. В доме было тихо. Должно быть, все уже спали.
Я взглянула на голую лампочку, одинокий мотылек хлопал крыльями, пытаясь поглотить тепло от тусклого света.
—Ты думаешь, я бы никогда не узнала? Ее ярко-голубые глаза, которые так сильно напомнили мне змеиные, насмехались надо мной, когда она протянула руку, чтобы схватить меня за волосы. —Я знаю, что ты прокрадываешься в комнату Кристиана каждую ночь. Я знаю, что ты спишь в его постели, грязная шлюха. Ее слова ранили меня прямо в сердце, но я отказалась плакать. Кристиан заставил меня пообещать, что я всегда буду стараться быть сильной, если его никогда не будет рядом со мной. Я обещала ему и не подведу его.
—Ты пытаешься соблазнить своего собственного брата? Ты грязная, жалкая шлюха. Даже сатана не настолько развращен! Мать снова потянула меня за волосы, и боль пронзила мою голову насквозь, когда она потащила меня через комнату туда, где висели цепи. Страх сковал мое тело, когда я поняла, что она собирается сделать.
—Нет! Слова показались мне странными во рту, почти кислыми.
—Ты пытаешься заставить меня ревновать? Она жестоко захихикала. —Что ж, тогда я просто скорректирую твое поведение, дорогая, не так ли?
Мама тянула меня за собой, пока мы не добрались до стены. Здесь было сыро, воздух был затхлым и застоявшимся. Теперь мои ноги были скользкими от ила на полу, накопившегося за годы гниения и протечек.
—Мама, пожалуйста, я клянусь быть хорошей. Я не пытаюсь причинить тебе боль. Теплые слезы потекли по моим щекам, когда моя мать протянула руку мимо меня и схватила один из кандалов. Я мгновенно сломалась. Я не была такой сильной, как Кристиан. Она застегнула холодный металл на моем бледном правом запястье, прежде чем перейти к другому. Сопротивляться ей было невозможно, потому что это означало бы для меня еще большее наказание. Возможно, я заслужила наказание. Возможно, я была жалкой шлюхой. Мать знала лучше всех.