Женщина напротив него все время оправдывалась. Карлссон видел фотографии Рози Тил, когда она была ребенком, а сейчас ей уже перевалило за тридцать. Темные волосы, стянутые сзади, открывают треугольное лицо с тонкими чертами, полностью лишенное косметики; темные глаза кажутся слишком большими для такого лица; губы бледные, немного потрескавшиеся; пальцы костлявые, без украшений, сцеплены и лежат на коленях. Она выглядела одновременно и моложе, и старше своих лет и производила впечатление плохо питающегося человека – по крайней мере, на Карлссона.
– Я понимаю. Вам было девять лет. Но я просто хотел узнать, возможно, вы что-то вспомнили, что угодно, после того, как в последний раз разговаривали с полицейскими. Любую мелочь. Может, вы что-то видели, или слышали, или – ну, не знаю – уловили запах, что-то почувствовали. Что угодно. Она была рядом, а потом исчезла, и за те несколько секунд что-то обязательно должно было проявиться!
– Я знаю. И иногда я думаю… – Она замолчала.
– О чем?
– Я думаю, что на самом деле что-то знаю, но не знаю, что именно… Наверное, это звучит ужасно глупо.
– Нет, что вы!
– Но все бесполезно. Я не знаю, что это, и чем больше пытаюсь уловить это, тем быстрее оно исчезает. В любом случае, скорее всего, это просто иллюзия. Я пытаюсь найти что-то, чего на самом деле никогда не было, – просто потому, что я отчаянно хочу найти это. Даже если оно и существовало когда-то на самом деле, то давно исчезло. Моя память немного напоминает место преступления: сначала я категорически отказывалась заглядывать туда, я просто не могла этого вынести; но потом я столько раз топталась там в грязной обуви, что ничего не осталось.
– Вы скажете мне, если что-нибудь все-таки всплывет у вас в памяти?
– Разумеется. – Неожиданно она спросила: – Это имеет какое-то отношение к тому пропавшему мальчику, Мэтью Фарадею?
– А почему вы спрашиваете?
– А по какой бы еще причине вы стали снова допрашивать меня, после стольких лет?
Карлссон внезапно почувствовал, что просто обязан что-то сказать.
– Вам было всего лишь девять лет. Ни один человек в здравом уме не стал бы обвинять вас в происшедшем.
Она улыбнулась ему.
– Значит, я не в здравом уме.
Глава 18
Когда Иветта Лонг вошла в кабинет Карлссона и сообщила, что его хочет видеть какая-то женщина, то сразу поняла, что он пребывает в дурном расположении духа. Она испуганно покосилась на своего начальника, пытаясь прочесть выражение его лица.
– Как там Фарадей?
– Плохо. Ему раздробили челюсть и переломали ребра. Примерно через полчаса вы должны сделать заявление. Журналисты уже здесь.
– Они сами во всем виноваты, – заявил Карлссон. – Они сами заварили всю кашу. А на что они рассчитывали? Я уверен, что они потрясены. Есть догадки, от кого утечка?
– Никаких.
– Как жена?
– Примерно так, как и можно было ожидать.
– Кто с ней сейчас?
– Несколько человек из «Помощи жертвам преступлений». Я чуть позже вернусь туда.
– Хорошо.
– И еще одно: вас хочет видеть комиссар, как только вы сделаете заявление.
– Плохо.
– Сочувствую.
У Карлссона был такой усталый вид, что на мгновение ей захотелось положить руку ему на плечо.
– Знаете, с кем я только что разговаривал?
– Нет.
– С Брайеном Манро. – Лицо Иветты Лонг удивленно вытянулось. – Он отвечает за пленки с камер видеонаблюдения.
– Он что-нибудь нашел?
– Он нашел машины. Много-много машин. Машины с одним только водителем, машины с водителем и пассажиром. Машины, точное количество человек в которых определить не удалось. Но, как он говорит, поскольку ему совершенно не с чем сравнивать и непонятно, на что обращать внимание, это даже сложнее, чем искать иголку в стоге сена. Это все равно, что искать в стоге сена соломинку.
– Вы могли бы провести проверку по уже известным преступникам. Или по тем, кто проходил по подозрению в совершении преступления на сексуальной почве.
– Да, нам эта мысль тоже пришла в голову, и Брайен только что три часа мне рассказывал, какой это долгий и сложный процесс. И я мог бы его немного ускорить, если бы подключил к нему людей – тех, кто будет обходить район и опрашивать жителей.
– Я насчет этой женщины, – напомнила Иветта Лонг.
– Кто она?
– Она утверждает, что обязательно должна поговорить с вами о расследовании.
– Позовите кого-нибудь из участка, пусть возьмет ее на себя.
– Она заявила, что будет разговаривать только с начальством.