По каким таким «параметрам»? — спросила Надя.
Ну, как бы пунктам, — неуверенно ответила Ольга.
Ничего себе! Как же он все это у нас заметил?.. Профессионал, да?!
А теперь прослушайте результаты! — во всю микрофонную силу прогрохотал Висюлькин.
Все замерли.
Но результаты оказались совсем нестрашные. Даже, можно сказать, на удивление нестрашные. Почти для каждого из них тактичный Сергей Евдокимович сумел найти доброе слово. У одного отметил не раскрытые пока певческие способности, другому сказал, что слух у него очень хороший или есть чувство ритма, или умеет двигаться под музыку, или... «общее обаяние». Ну и так далее и тому подобное — запомнить-то было трудно, потому что он хитро как-то говорил: с одной стороны, всем приятно, а с другой — так обтекаемо, что ничего толком не ухватишь.
Но были, конечно, и печальные моменты. После всех похвал Висюлькин назвал несколько фамилий — человек семь или восемь. Им он прямо объявил, что «надо себя искать в каких-то других областях искусства, а здесь вы не подходите».
Горемыки уныло стояли в стороне. Они как-то сами собой объединились — товарищи по несчастью.
— Однако, — сказал Сергей Евдокимович, — давайте проводим наших друзей аплодисментами, потому что они старались и не их в конце концов вина...
Ну, соответственно, все захлопали, а изгнанные нестройной гурьбой двинулись в сторону двери. И за ними довольно живо поскакал помощник Висюлькина Юра.
Глава X «СПОКУХА, ДЖОНИ!»
Вечер сюрпризов между тем продолжался.
— Дорогие друзья! — воскликнул Висюлькин. — А теперь, когда мы остались одни, — он улыбнулся своей шутке, — объявляю главный итог нашего конкурса-экзамена. Мы приглашены на выступление в Туапсе! И едем туда в следующую субботу. Так что попрошу подготовиться, в смысле взять с собой одежду для прогулок и одежду для дискотеки, которую мы вам обязательно устроим. А главное — взять с собой одежду для выступления перед публикой!
Ему ответили радостным и удивленным ревом... Удивленным — потому что все-таки народ чувствовал: выступили они не совсем, как говорится, «конкретно». А тут вдруг — путешествие в другой город. Конечно, странновато выглядит.
Но в основном все-таки радовались. А что: взрослый человек, серьезный специалист говорит, что ты большой молодец, ну и отлично, к чему тут сомнения?.. Разве не так?
В Ольгиной душе тоже произошел примерно такой же «разговор наедине». Как говорится, бьют — беги, ну а если дают, так бери!
Она повернулась к Наде, чтобы выразить свой все возрастающий восторг по поводу такой великой удачи. Однако Нади рядом не оказалось. Ольга глянула влево, вправо, снова влево. На нее никто не обращал внимания, все, естественно, обступили Висюлькина. Да и как тут не обступить? Ведь в другой город едут! Кое-кто просил записку для родителей, чтоб не сомневались; иные спрашивали, на каком транспорте они помчатся в приморский Туапсе, а третьи — долго ли ехать.
Наконец Ольга увидела свою странноватую подружку. Та с невинным видом шла от двери... от той самой двери, за которой скрылись убогие бесталанные певцы и Юра, висюлькинский помощник. По пути, кстати, ее догнал Юра и что-то спросил. А Надя ответила, опустив глаза. Юра усмехнулся, кивнул и пошел к Висюлькину — участвовать во всеобщем торжестве.
Надька же быстренько прибилась к Ольге и зашептала:
Идем отсюда! Быстренько!
Зачем?
— Узнаешь! Я ему наврала, — Надя указала глазами на помощника, — что у меня от волнения живот заболел. И он поверил, потому что так бывает, я читала.
Ольга удивленно посмотрела на подругу — что она такое бормочет? Зачем и почему?
А я на самом деле подсматривала и подслушивала! — чуть ли не с гордостью заявила Надя, словно это было какое-то очень почетное занятие.
Не пойму тебя, Надь.
Потому что ты нелюбопытная! — быстро зашептала Надя, потащив ее к выходу. — Ты не задумалась, почему он этих выгнал? Они ведь ни чуть не хуже многих пели...
И тут Ольга подумала, что, весьма возможно, Надя имеет в виду и ее, Ольгу, которую почему-то не выгнали, а оставили. А других выгнали.
— И что ты хочешь этим сказать? — спросила Ольга, не слишком приветливо глядя на подругу.
Ведь ей действительно сделалось обидно!
Надя с удивлением посмотрела на Ольгу. Наконец поняла:
— Ой, да я совсем не то имела в виду! Мне просто любопытно стало, почему он их выгнал и что этот Юра им хочет сказать... Вот и решила подсмотреть!
Ольга уставилась на свою подругу.
Он им деньги давал! — выпалила Надя.
А наше какое дело?
Это был правильный и... беспроигрышный ответ. Типа: моя хата с краю! Но, с другой стороны, было действительно любопытно! Почему, в самом деле, совершенно таких же ребят, как и большинство других, вдруг взяли и отсеяли? И почему им же потом дали денег?
Ну и что ты предлагаешь?
Да очень просто! — чуть ли не закричала эта удивительная Надька. — Спросить у них!
А мы имеем на это... право?
Ой, да ладно тебе, Оль! Бежим быстрей!
А что мы им скажем?
Но Надя уже не слушала ее, она потащила Ольгу из прохладного вестибюля на раскаленное крыльцо с колоннами, то самое, на котором уже разворачивались кое-какие события, а именно: сначала Генка дрался с Леней Шальневым, а потом Висюлькин — с Генкой.
На этом же крыльце суждено было случиться и еще одному важному... хотя и не совсем понятному разговору.
Они выбежали на' крыльцо — довольно-таки высокое и вообще шикарное, как строили в прошлые времена. Только годы, конечно, его уже здорово «покарябали»: и ступеньки стали щербатень-кие, и колонны, как говорят в Ростове, «порепанные».
И внизу этого бывшего шикарного крыльца они увидели ту самую группу несчастных, изгнанных. Только вид у них был не совсем «изгнанный» и несчастный. Они спорили и очень даже горячо, как, может быть, спорят фаны «Спартака» и «Динамо» . То есть еще чуть-чуть — и начнутся боксерские поединки. Несмотря на то, что среди них были и девочки.
Видать, такое уж несчастливое крылечко — всех на нем драться тянет!
— Спокуха, Джони! — кричал мальчишка по фамилии Ромашкин.
Ольга запомнила его фамилию за необычность. И- еще запомнилась совсем не певческая внешность этого Ромашкина: он был такой, знаете ли, всклокоченный, худой, кадыкастый, с маленькими серыми глазками и длинным острым носом. И почти самый высокий из всех... Дело, конечно, не во внешности, но все же на сцене необходимо что-то более привлекательное, согласитесь...
Спокуха, Джони! — это он, между прочим, кричал белобрысой девчонке на две головы его ниже, полненькой, с косичками... ну, в общем, на «Джони» никак не похожей. — Спокуха, тебе говорят! Я уже пашу на дядю Серегу три месяца, а ты здесь первый раз. С какого же фига тебе должны давать такой же пай?!
А почему ты здесь все распределяешь? Юра так не говорил!
Правильно! Но «манишки»-то он дал мне!
И сказал: «Раздели честно!»
Вот я честно и делю! ,.
Нет, не честно! Врешь! — И девочка с косичками вдруг залепила здоровенному Ромашкину пощечину.
Страшно было подумать, что теперь произойдет. Но ничего особенного не произошло — Ромапшин растерялся. Он, похоже, не мог поверить в случившееся. Но постепенно осознавал. Так что девчонке не поздоровилось бы.
Но тут уж вмешалась Ольга, — как известно, крупный специалист по разниманию.
Эй, вы! — уверенно окликнула она спорщиков. — Нас Юра послал. — Тут она посмотрела на Ромашкина: — Юра так и знал, что ты глотничать будешь! Всем поровну, понятно?.. Сколько там у вас денег?
Четыреста, сколько же еще-то... — проворчал Ромашкин.
Ольга мгновенно подсчитала — компания «пострадавших» состояла из восьми человек — и сказала:
— Да, все правильно. Он сказал, что всем по полтиннику.
Ребята, хоть и хмурые, но все же мирно разделили деньги, бормоча: «У тебя сдача есть?.. Червонец найдется?..» Так обычно говорят люди, когда делят не очень богатые барыши.
Потом они потеряли друг к другу всякий интерес и распались, как стальные шарики, на которые вдруг перестал действовать магнит.