- Я не умею, - честно пожимаю плечами и аккуратно ставлю фигуру на место.
Алекс впивается пальцами в мой подбородок и вынуждает повернуть к нему голову. Вгрызается в мой рот с рычанием, словно настоящее животное, поймавшее жертву, на которую долго шла охота.
- Я научу, - выдыхает мне в шею, касаясь губами чувствительной кожи.
Невольно откидываю голову назад, упираясь затылком в плечо Алекса. Перед глазами мутнеет от одних лишь поцелуев коварного соблазнителя.
- Позже, - добавляет он хрипло.
Резко толкает меня ближе к столу, вжимает бедрами в его острый край. Одной рукой держит за талию, другой - в пару движений смахивает с глянцевой поверхности шахматы, которые в глухим звуком бьются об паркет.
Проводит ладонями по моей спине, очерчивает лопатки – и осторожно давит. Наклоняет меня к стеклу, вынуждая выгнуться в пояснице.
- Алекс, - сипло тяну я, слабо сопротивляясь.
И тут же поддаюсь мужскому напору. Скольжу по гладкому столу, почти ложусь на него животом, но в последний момент упираюсь локтями. Становится только хуже, потому что оказываюсь в весьма пошлой позе.
Открытая, беззащитная и… покорная.
Алекс усмехается хрипло. Пользуется моментом. Завоевывает искусными ласками тело и душу. Исследует всю меня, расстегивает молнию на платье, движется поцелуями вдоль позвоночника вниз. Перекладывает руки на бедра. Поглаживает и сминает.
На секунду перестаю ощущать желанное мужское тепло. Начинаю замерзать без него. Но на смену приходит жар, от которого перехватывает дух. И даже холодное стекло стола не спасает от того, что происходит сзади.
Алекс медленно поднимает мое платье, обжигает дыханием бедра. Касается и целует там, где не смел никто другой.
Царапаю ногтями стекло, высекая скрипящие звуки.
Я могу выпрямиться, встать со стола, прекратить все, но…
Алекс делает меня порочной. Срывает с моих губ дикие стоны. Доводит до исступления. До взрыва. Всего лишь поцелуями и прикосновениями. Что же будет, если он зайдет дальше?
Правда, мне хотелось бы, чтобы все случилось иначе. Не так грязно и развратно. Не на столе, словно я девочка на час. Хоть мое тело и откликается, но сердце грустит. Ведь от своего первого раза я ожидала больше сказки и романтики.
Алекс будто подслушивает мои мысли.
Не успеваю прийти в себя, как оказываюсь у него на руках. Он несет меня вглубь комнаты, укладывает спиной на огромную постель, которая так испугала меня в ночь нашего знакомства. Тогда я переживала, что Алекс будет принуждать меня, а сейчас сама ищу его объятий и растворяюсь в них.
Слишком бурно отзываюсь на трепетные ласки и нежные слова, нетерпеливо ерзаю на мягком матрасе, сминая под собою простыни.
«Интересно, сколько женщин побывало здесь до меня?»
- Ни одной, - с теплым смешком выдает Алекс.
Ойкаю и заливаюсь краской. Неужели я спросила это вслух?
- Ни одной в моей квартире, - уточняет он серьезно. – Ты будешь первой, - покрывает лицо поцелуями. – Единственной, - шепчет едва слышно.
«Это ты у меня первый. Во всем», - вопит сознание, но я закусываю губу, чтобы не выпалить еще и это ненароком. Стыдно в свои девятнадцать быть неопытной. Алекс узнает – и точно рассмеется мне в лицо.
Я же… Хочу быть с ним сегодня. И не важно, что ждет нас потом…
Забываюсь, целиком отдаваясь во власть любимого. Слышу возню, какие-то шорохи и шелест. Но ласки, которые не прекращаются ни на секунду, отвлекают от всего, что происходит вокруг.
Туман рассеивается, как только я ощущаю безумную боль внизу живота. Импульсивно дергаюсь, но Алекс не позволяет освободиться. Обнимает крепче, душит в своих руках. Ловлю его взгляд, нежный, слегка виноватый, но при этом… довольный.
Вновь чувствую тянущую боль внутри.
- Только моя птичка, - улыбается Алекс, а сам будто клеймо ставит. И в том месте все жжет огнем, словно от раскаленного металла.
- Остановись, хватит, - не выдерживаю я.
Но от моих слабых попыток сопротивления дискомфорт лишь усиливается. Вздохнув, замираю и прикрываю глаза.
- Нет, - Алекс слегка прикусывает и без того припухшую нижнюю губу. – Расслабься, маленькая моя, - поглаживает животик. - Не остановлюсь, птичка. Пока не сделаю тебя своей, - целует, заглушая мой стон, в котором смешались боль и удовольствие. – Полностью.