Гигантский коала звучно мяукнул.
С рассветом в оперативном штабе воцарилось уныние. Никто ничего не делал, все ждали начальства — а начальства не было. Полковник, оказывается, взял и подал в отставку. Звонили генералу — но тот так страшно хрипел и кашлял, что нельзя было разобрать, что же он приказывает. Самым старшим по званию оказался капитан, но он, кажется, сошел с ума: все сидел на дороге с биноклем и глядел на Крайск. Авдотьев попытался было растормошить его — куда там.
— Иди-иди, — шепотом сказал капитан, — не выдавай меня. Они там хитрые, следить надо.
Авдотьев вздохнул, принес капитану термос с чаем и бутербродов (тот сидел все в той же позе и даже не заметил его), а сам вернулся в штаб. Звонили из полиции, спрашивали, что делать с журналистами.
Авдотьев лаконично отвечал: «Отпускайте», повесив трубку, вздохнул.
Не хотелось ему сидеть во всеми брошенном и никому не нужном штабе. Он поглядывал в окошко, курил, вспоминал Город (он так его про себя и называл, с заглавной буквы), где в вечернем небе плывут красные флаги и воздушные змеи, где белеют в изумрудных сумерках улыбки и сверкают молодые, веселые глаза, где, наконец, никто его не испугался, никто не поджимал брезгливо губы при виде удостоверения и не пытался подхалимничать. А просто взяли и пригласили к себе.
— Эх, разбомбим мы их! — печально думал Авдотьев, — а если мы вдруг не разбомбим, так другие спохватятся.
Предсказания его оправдались. Ближе к полудню загудели вдруг на дороге мощные моторы, заскрипел натужно асфальт, и к штабу подъехала танковая колонна, возглавляемая маленьким черным автомобильчиком.
Из автомобильчика вылез маленький серый человечек, злой и больной на вид, истерически потребовал старшего.
— Капитан в разведке, — сохраняя меланхолическое спокойствие, отвечал Авдотьев, — так что конкретно здесь старший я.
Человечек ощерился и Авдотьев увидел, что зубы у него крошатся. Да и вообще он плохо выглядел: узенькие плечи, как снегом, засыпаны перхотью, вокруг мокрых глаз — огромные темно-синие круги. Он был почти лыс, только кое-где торчали невпопад из тусклого черепа пегие волосенки.
— Отлично, — сказал, ощерившись, человечек, — я второй секретарь президента. Городом теперь занимаемся мы. Можете сворачивать свой штаб.
— Штаба и так, считай, нет, — честно отвечал Авдотьев, — сами свернулись. А я поеду с вами.
— Зачем?
— Ястребинов приказал, — глядя сверху вниз на человечка честными глазами, сказал Авдотьев, — хотите, проверьте.
Человечек брезгливо пожал плечиками, — ну, езжайте. Садитесь на любой танк, только не ко мне.
Авдотьев залез в тряское нутро головного Т-90, и колонна двинулась на город.
— Командир, приказ-то какой? Если не секрет? — спросил Авдотьев.
— Нет никакого приказа, — мрачно отвечал командир, рыжеусый дядька лет под сорок, — поддержку, понимаешь, оказываем.
Авдотьев кивнул, — я из штаба ФСБ. Заранее предупреждаю — буду следить за соблюдением законности, вроде как прокуратура.
— Следи, — охотно согласился командир, — только ты это не мне, а этому скажи.
Авдотьев понял, — сказал уже.
— Хорошо, — кивнул командир, — я Андрей Валентинович, подполковник 3-й бронетанковой дивизии.
— Лейтенант ФСБ Григорий Авдотьев, — с некоторой самоиронией отвечал Авдотьев.
— Лейтенант? — удивился командир, — а постарше никого нет что ли?
— Штаб развалился, — пожал плечами Авдотьев, — никто не хочет этим городом заниматься.
— А что там? Ты в самом городе был?
— Был. Ничего особенного. Город как город, народ гостеприимный.
— Говорят-то по-русски?
— Конечно, по-русски, — даже рассердился Авдотьев, — а вам что рассказывали? Что это база НАТО небось?
— Нам вообще ничего не рассказывали. Езжай да пуляй, в кого скажут. Оказывается, и так можно.
— Стрельбы не будет, — сказал Авдотьев, — если только этот… секретарь… — он, не закончив, вздохнул.
— Дай-то бог, — согласился командир.
— А что там, в городе-то? — обернулся механик, — просто так нас не послали бы?
— Не знаю я, что там такого. Говорю же, просто город.
Механик, скептически скривив губы, отвернулся.
Колонна въезжала в Крайск. Огромные машины с хрустом давили асфальт, ревели с первобытной силой моторы, разбегались в стороны многочисленные коты и собаки. Прохожие удивленно глядели на равнодушно катившие мимо машины. Мутно-зеленая бронированная колонна казалась грязным, грубым мазком на светлой, чистой картине.