Савароне вошел в комнату, окна которой выходили на мрачные воды Олоны, черные в ночной мгле. Трое людей тотчас встали из-за круглого стола и приветствовали его тепло и уважительно. Двоих он знал. Третий, как он догадался, был человеком из Рима.
— Сегодня утром я получил шифровку, — сказал Савароне. — Как это понимать?
— Вы получили телеграмму? — недоверчиво спросил человек из Рима. — Все телеграммы для Фонтини-Кристи, посланные в Милан, были перехвачены. Вот почему я здесь. Связь с вашими заводами прервана.
— Я получил телеграмму в Кампо-ди-Фьори. Наша телеграфная станция расположена в Варесе, а не в Милане. — У Савароне немного отлегло от души, когда он понял, что сын все-таки не ослушался приказа. — У вас есть информация?
— Неполная, синьор, — ответил посланник, — но достаточная, чтобы считать дело чрезвычайно серьезным. И опасным. Внимание военных внезапно привлекло наше движение на Севере. Генералы хотят его разгромить. Они намереваются разоблачить вашу семью.
— Как кого?
— Как врагов новой Италии.
— На каком основании?
— За организацию встреч изменнического характера в Кампо-ди-Фьори. За распространение враждебных измышлений и клеветы на государство. За попытку помешать внешнеполитическим целям Рима и за подрыв индустриальной мощи страны.
— Это пустые слова.
— Тем не менее, они хотят устроить показательный процесс. Им это необходимо.
— Ерунда. Рим не посмеет возбудить, против нас дело на столь шатких основаниях.
— В том-то и дело, синьор, — сказал человек нерешительно. — Это не Рим. Это Берлин.
— Как?
— Немцы проникли всюду. Они всем заправляют. Ходят слухи, что Берлин хочет лишить Фонтини-Кристи влияния.
— Они уже смотрят в будущее! — заметил один из двоих, старый partigiano.
— И как они собираются это осуществить? — спросил Фонтини-Кристи.
— Они хотят накрыть тайную встречу в Кампо-ди-Фьори. И заставить всех участников свидетельствовать против Фонтини-Кристи как государственных изменников. Это не так трудно сделать, как вам кажется.
— Согласен. Вот почему мы до сих пор действовали с такой осторожностью... Когда это может произойти? Что вы об этом думаете?
— Я вылетел из Рима в полдень. Могу лишь предположить, что кодовое слово «поршень» было использовано не случайно.
— Собрание назначено на сегодняшний вечер.
— Значит, «поршень» использован очень своевременно. Отмените собрание, синьор. Явно просочилась информация.
— Мне понадобится ваша помощь. Я дам вам список имен... наши телефоны прослушиваются. — Фонтини-Кристи стал писать на листке карандашом, который передал ему третий partigiano.
— Когда должна состояться эта встреча?
— В половине одиннадцатого. Времени еще достаточно, — ответил Савароне.
— Надеюсь. В Берлине основательно взялись за дело. Фонтини-Кристи перестал писать и взглянул на связного.
— Мне это странно слышать. Немцы могут отдавать свои приказы в Кампидольо, но в Милане их нет.
Трое партизан переглянулись. Савароне понял, что услышал еще не все. Наконец человек из Рима заговорил:
— Как я сказал, мы располагаем неполной информацией. Но нам известно кое-что вполне определенное. Например, мы знаем, насколько Берлин заинтересован в этом. Германское командование требует, чтобы Италия открыто вступила в войну. Муссолини пока колеблется. По разным причинам, не в последнюю очередь и учитывая оппозицию со стороны столь влиятельных людей, как вы. — Он замолк в нерешительности. Не оттого, что сомневался в достоверности сведений, просто не знал, как их сообщить.
— К чему вы клоните?
— Говорят, что внимание Берлина к Фонтини-Кристи подогревается гестапо. Именно нацисты требуют от Муссолини показательного разоблачения, нацисты намереваются сокрушить оппозицию режиму дуче.
— Понял. Дальше?
— Они не доверяют Риму и еще менее — местным властям в провинциях. Карательная операция будет осуществлена немцами.
— Немецкая карательная экспедиция прибудет из Милана?
Связник кивнул.
Савароне положил карандаш на стол и воззрился на человека из Рима. Но думал он сейчас не об этом человеке, а о греческом товарном составе из Салоник, который он встретил в горах близ Шамполюка. О грузе, который доставил этот состав. О ларце Константинской патриархии, что ныне покоится в недрах промерзлой земли высоко в горах.
Это казалось невероятным, но невероятное стало обычным в это безумное время. Неужели в Берлине известно об этом товарном составе из Салоник? Неужели немцы знают о тайне ларца? Матерь Божья! Нельзя, чтобы он попал к ним в руки! Или в руки им подобных.