Я не хочу прикасаться к ней. Я по-прежнему хочу Джун, а не какую-то пьяную, полуголую, клубную пускай и великолепную сучку. Но у меня такое чувство, что она не примет отказа. Она держит мою руку между своих ног, мое тело в клетке под ней, прижатое к стене. Она пытается поцеловать меня, но я отстраняюсь. Я чувствую, как она течёт. Она хочет меня, но я…
Кто-то оттаскивает меня от Лекси, и хотя эта хватка не очень сильная, я оборачиваюсь, злясь, мой разум все еще затуманен ощущением шелковистой, влажной кожи Лекси.
И вот она здесь, плод моего воображения, прямо передо мной.
Обиженные глаза Джун впиваются в мои, когда я оборачиваюсь, уже забыв о Лекси. Затем она поворачивается и убегает, а я остаюсь бороться, чтобы отцепить чужие женские руки от своего тела. Джун, может быть, и быстрая штучка, но я всю свою жизнь был спринтером. Я был в команде по легкой атлетике и в средней школе, и в колледже, и я не позволю ей уйти.
После того, как я оторвал Лекси от себя, а она оскорбила меня, не выбирая выражений, я бегу по следу своей сводной сестры. Я теряю ее в толпе, лишь мельком замечая то тут, то там, но я знаю Джун всю свою жизнь и я знаю, что когда случается что-то плохое, ей надо только одно, просто подышать.
Я выскочил из клуба как раз вовремя, замечая, как она пытается скрыться на улице.
— Джун! — Кричу ей вслед, и она останавливается на долю секунды, прежде чем исчезнуть в переулке. Я преследую её, через минуту догоняя и хватая её за руку. — Подожди, пожалуйста.
Она вырывает свою руку из моего захвата и отшатывается назад, я слышу, как она всхлипывает.
— Джун, — тихо говорю я. — Какого хрена ты здесь делаешь? Что случилось?
— Пошел ты нахуй! — Она поворачивается ко мне лицом, глаза горят гневом, когда мы встречаемся лицом к лицу. — Не догадываешься? Тебе действительно нужно, чтобы я объяснила тебе это по буквам?
Я никогда не слышал, чтобы моя сводная сестра ругалась, и это немного забавляет меня, но мне удается оставаться серьезным.
— Джун, какого черта тебя расстроило? — Она смотрит на меня сверху вниз, но я еще не закончил. — Мне больше не разрешено выходить на улицу? Не позволено веселиться, когда ты, блядь, неделями отгораживаешься от меня?
Секунду спустя, мой разум догоняет мое глупое сердце, и я понимаю, она ревнует.
Она злится.
Я блять не безразличен ей.
— Джун, — повторяю её имя, которое слишком приятно ощущается на моих губах, чтобы остановиться. — Джун, ты ведешь себя как маленькая гребаная девчонка. Ты сама избегала меня всё это время.
Она вздрагивает.
— Разве ты не видела мои звонки? — Требую я ответа, думая о двух дюжинах раз, которые я набирал ее номер. — Почему ты не перезвонила? Почему ты игнорировала меня? Я названивал каждый день, а ты так и не ответила.
Она поднимает руки к лицу и сердито вытирает слезы. У нее потекла тушь, но она еще красивее, чем когда-либо, моя маленькая дикая крошка. Я подхожу ближе, и она не отстраняется.
— Если тебе не все равно, — бормочу я. — Так почему бы не ответить?
— Конечно, мне не все равно. — Она вздыхает, впиваясь в меня взглядом. — Ты что, дурак? Я всегда думаю о тебе, это ты играешь со мной в игры!
Я уже ни черта не понимаю и хочу потребовать объяснений, но она меня опережает.
— Я тоже тебе звонила. По крайней мере, раз десять. И ты тоже так и не взял трубку.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — Я хмурю брови. — Ты так и не перезвонила мне ни разу!
— Я звонила! — Она достает свой сотовый из клатча, и вот оно, мое имя и целая куча пропущенных гребаных звонков. Я тоже достаю свой телефон и показываю ей свои звонки на ее номер, и она недоверчиво качает головой. — Это невозможно. Я никогда не получала ни одного из твоих звонков.
Я хмурю брови и проверяю ее номер.
— Это твой номер, не так ли?
— Нет. — Она качает головой. — Это твой?
Она показывает мне номер на экране. Все правильно, кроме последней цифры.
— Нет не мой. — Рычу я. — Как это возможно? У меня раньше был твой номер, а у тебя мой. А теперь все вдруг стало по-другому.
— Я понятия не имею. — Она прислоняется к стене, ее глаза все еще мокры от слез. — Я больше ничего не понимаю. Ты собирался трахнуть ту девчонку, не так ли?
— Нет, — решительно говорю я ей. — Я не хочу трахаться ни с какой другой девушкой.
Ее глаза умоляют о большем, и я вздыхаю, садясь на тротуар и зарываясь пальцами в волосы.
— Как мы умудрились все так испортить? Что происходит? — Вслух удивляется Джун.
У меня такое чувство, что я знаю, что произошло, но я пока не готов выразить это словами, поэтому вместо этого я просто спрашиваю:
— Тебе было весело с Паркером последние две недели?
Джун пристально смотрит на меня.
— Я не хотела проводить время с Паркером. Я хотела провести его с тобой.
— Тогда почему мы не пересеклись?
— Я не знаю. — Она пожимает плечами. — Я спрашивала Паркера о тебе. Он сказал мне, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Я спрашивала каждый день, Кейд!
Моя кровь стынет, когда она говорит это, мои кулаки сжимаются. Этот ублюдок солгал. Он солгал ей, и именно поэтому я неделями не мог заснуть, пока он встречался с ней. Я даже не буду отрицать, что это он поменял цифры в наших телефонах. Он не дал нам встретиться друг с другом.
Я собираюсь убить Паркера.
— Я не знал, Джун, — говорю я, стиснув зубы от злости. — Я не знал, что он тебе это сказал. Я думал, ты меня игнорируешь. Ты уклонялась от моих звонков, проводя все свое время с моим братом. И то, как ты отреагировала, когда мы поцеловались… Я думал, ты покончила со мной.
— Я никогда не покончу с тобой, — бормочет она. — Как Паркер мог это сделать?
— Может быть, он просто запутался, — вру я гладко, защищая задницу своего брата.
Но я уже знаю, что это его вина. Паркер всегда был слишком хитрым. Он сделает все, что угодно, лишь бы все обернулось в его пользу.
— Однако это не объясняет изменение цифр. — Джун хмурится, но я не отвечаю. Папа хотел бы, чтобы я прикрывал спину Паркера. Я в долгу перед ним.
Мне просто придется, блядь, убить его позже, когда я вернусь домой.
— Почему ты так отреагировала? — Задаюсь я вопросом вслух. — Я о поцелуе.
Она вздыхает.
— Я… Я была напугана. Помнишь, когда моя мама увидела, как мы целуемся?
Я киваю. Мне не нужно напоминать, я все это слишком хорошо помню.
— Я все время думала об этом, — виновато признается Джун. — Я знала, как она расстроится. Она хотела, чтобы мы были семьей. Она бы подумала, что это неправильно.
— Но теперь она ушла, Джун. — Я встаю и смотрю ей в лицо. Ее руки сложены за спиной, и она избегает встречаться со мной взглядом. Я могу сказать, что чувство вины все еще преследует ее, заставляя бороться с этим. — Она не может остановить нас сейчас.