— Но ей бы это не понравилось, — возражает она, глядя на меня. — Она бы не хотела, чтобы мы были вместе.
Я не знаю, что ей сказать. Конечно, она права. Ее мать была бы против этого. Против нас.
— Мне все равно, — наконец бормочу я, заключая ее тело в клетку под своим. — Мне, блядь, уже все равно, Джун. Я хочу тебя. Скажи мне, что ты тоже хочешь меня.
— Я не могу, — выдыхает она.
— Почему?
— Потому что… — Она прикусывает нижнюю губу. — Потому что, если я это скажу, это будет правдой.
Я беру ее лицо в свои руки и заставляю ее посмотреть мне в глаза.
— Я от тебя не откажусь, — говорю я ей решительно. — Никогда, черт возьми, не отказывался, Джун. Ты здесь, внутри. — Я указываю на свою голову. — И самое главное, ты здесь. — Я беру ее руку, направляя ее к своему сердцу.
Она дрожит, но не отводит взгляда. Ее губы мягко приоткрываются, и я наклоняюсь ближе. Я не тороплюсь, потому что эта девушка не такая, как другие.
Другие были напористыми и смелыми. Джун мягкая и нежная. Там, где они были быстрыми и нетерпеливыми, Джун колебалась, замедляя меня. Когда они целовали меня, это заставляло меня хотеть их трахнуть. Когда я целую ее, мне кажется, что она сломается в моих объятиях, и необходимость заботиться о ней пугает меня до чёртиков.
— Кейд, — шепчет она мне в губы, и я прерываю ее, скользя языком по ее губам, грубо забирая ее нежность, так, как, я знаю, она этого хочет.
— Больше никакой лжи, — умоляет она, когда я оттягиваю ее голову назад, чтобы облегчить доступ. — Скажи это, Кейд, — требует она.
— Больше никакой лжи, — говорю я своей любимой, скрещивая пальцы за спиной. Может быть, ложь прекратится, когда я разберусь с Паркером, этой гребаной змеей.
Глава 11
Джун
Как ни странно, я рада, что сегодня вечером столкнулась с Кейдом в клубе. Несмотря на то, что наблюдать за ним и той девушкой было ужасно, по крайней мере, мы вместе докопались до сути. Я все еще не могу поверить во всю ту ложь, которую мне наговорил Паркер. Несмотря на то, что Кейд защищал его, я не думаю, что когда-нибудь смогу снова доверять его близнецу так, как раньше.
Кейд поедет со мной домой, в этом нет никаких сомнений. Он садится в лимузин рядом со мной, его рука, каким-то образом оказывается в моей, и мы направляемся в сторону дома. По приезду, я спрашиваю Кейда, не хочет ли он войти. Я наклоняюсь ближе, позволяя своей помаде оставить следы на его щеке, и он бормочет "да" мне в ушко.
В это время ночи в доме тихо, и впервые за все время я задаюсь вопросом, не странно ли, что Кейд вернулся сюда. Но если это так, он ничего об этом не говорит. Вместо этого он молча следует за мной в мою спальню и садится в кресло. Он с улыбкой наблюдает, как я расчесываю волосы. Я немного стесняюсь снимать макияж в его присутствии, и он видит, что я колеблюсь, когда достаю салфетки для макияжа.
— Не нервничай. — Ухмыляется он. — Я видел тебя без него много раз.
— И все же. — Я нервно хихикаю. — Я выгляжу иначе, чем раньше.
— Ты выглядишь прекрасно и даже лучше.
— О, прекрати. — Я колеблюсь, но потом все равно удаляю следы макияжа с лица. Это облегчение быть обнаженной перед ним вот так, а не обузой. Это так приятно.
— Ты хочешь, чтобы я остался на ночь? — Спрашивает Кейд, когда я возвращаюсь из ванной, где собрала волосы в хвост и переоделась в атласную пижаму.
— А ты можешь? Паркер будет беспокоиться?
Кейд подходит ко мне, его руки находят мою поясницу, когда он бормочет:
— Мне, блядь, все равно.
— Ты хочешь уйти?
Он громко смеется.
— А чего хочешь ты, Джун?
Я натянуто улыбаюсь. Я не хочу снова на что-то надеяться. Не тогда, когда Кейд может так легко превратить мои мечты в ничто.
— Пожалуйста, останься со мной.
— Конечно, я так и сделаю.
Мы вместе ложимся в мою кровать. Это кажется странно знакомым, но в то же время таким совершенно другим. Мы с Кейдом не делали этого раньше, и это наполняет меня нервозностью и волнением одновременно.
— Обнимешь? — Тихо спрашиваю я его.
Он притягивает меня к себе, его сильное тело баюкает мое, и я устраиваюсь на сгибе его руки, вдыхая его мужской аромат. Я думаю обо всех неправильных вещах. Наши родители, наша совместная жизнь. Как все изменилось в мгновение ока. Как они, должно быть, все еще винят меня во всем, что произошло, хотя это была не моя вина.
— Ты скучаешь по ним? По моей маме и твоему папе?
— Да, — говорит Кейд, рассеянно проводя пальцами по моим волосам. — Я очень скучаю по ним.
— Маме бы это не понравилось, — напоминаю я ему, и он стонет. Я понимаю, что саботирую все, что, как я надеялась, произойдет между нами сегодня вечером, но я ничего не могу с этим поделать. Осуждающий взгляд моей матери навсегда запечатлелся в моей памяти, предупреждая меня о Кейде. — Она бы не хотела, чтобы мы спали в одной постели.
Пальцы Кейда сжимаются в моих волосах.
— Я хочу сделать гораздо больше, чем просто спать в твоей постели, Джун.
— Мы не должны, — выдыхаю я.
Кейд мягко толкает меня в спину. Внезапно он оказывается на мне, его колено между моих ног, его руки обхватывают мое лицо, когда он шепчет:
— Тогда, черт возьми, останови меня, Июньская бабочка.
Старое прозвище, которое он придумал для меня, причиняет мне резкую боль, и я крепко закрываю глаза, чтобы прогнать все эти запретные воспоминания в своей голове. Вожделение его, желание его все эти годы… они превратили мой разум в беспорядок. Я не могу не хотеть Кейда. Он мой запретный плод… И я устала сопротивляться ему.
Прежде чем он успевает остановить меня, я прижимаюсь своими губами к его губам. Он углубляет наш поцелуй почти мгновенно, страстно срывая поцелуй за поцелуем с моих жаждущих губ. И я позволяю ему, мое тело прижимается к его телу, когда он снова тянет меня на себя.
Я сажусь на него верхом. Под моим лоном, прямо под мокрым пятном, которое, я уверена, образуется на моих пижамных штанах, член Кейда твердеет, пульсируя. Я хочу его так сильно, что готова закричать. Но мы не можем начать трахаться. Мы не можем… мы просто не можем. Нет, пока я не открою ему свой секрет… Тот, который я хранила так долго, потому что на данный момент это просто чертовски неловко.
— Сними рубашку, — говорит он мне, его голос темный и окрашенный желанием, которое мы оба чувствуем.
Я как в трансе снимаю рубашку. Мои груди свободно подпрыгивают, и Кейд стонет при виде этого. Его зрачки расширяются, когда он осматривает меня, протягивая руку, чтобы коснуться моего обнаженного тела. Но я еще не готова к этому, пока нет. Я беру его за руки и кладу их обратно на кровать.
— Держи их там. Просто посмотри.
Он тихо ругается, когда я начинаю играть с собой, пальцы находят мои соски. Я никогда по-настоящему не играла сама с собой, меня всегда мучало чувство вины и стыда от осознания того, что я хочу это вот так… грубо, темно, первобытно. И пока мои пальцы сжимают мои собственные соски в болезненные бутоны, я громко произношу имя Кейда, надеясь, что он забудет правила, которые я установила для нас, и просто, блядь, возьмет то, что хочет.