— Трахни меня, Кейд, — просит она меня, ее глаза широко открыты. — Мне нужно почувствовать тебя внутри…
Она раздвигает для меня ноги, и тогда я понимаю, что уже давно проиграл битву. Я спешу добраться до своих джинсов, вытаскиваю презерватив и разрываю обертку. Я раскатываю его по всей длине и возвращаюсь прямо к Джун.
— Помоги мне добраться. — Я улыбаюсь ей и кладу ее руку на свой член. На секунду она выглядит смущенной, но следующее, что я помню, она трется кончиком моего члена о свой клитор и стонет от удовольствия.
— Кейд, — шепчет она.
— Ты хочешь, чтобы я был внутри? — Тихо спрашиваю я ее, и она энергично кивает. — Скажи это, — говорю я ей.
Однако она делает это не сразу. Вместо этого она направляет мой член к своему входу и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Пожалуйста, — говорит она. — Разве ты не хочешь трахнуть меня?
То, как она умоляет, блядь ломает меня. Ее глаза жаждут большего. Я сдерживался так чертовски долго, слишком долго, и я не могу продержаться ни секунды, не чувствуя, как ее напряженность сжимает меня, обволакивает меня и доит мой член изо всех сил.
— Разве ты не хочешь сохранить себя? — Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю остановить себя. — Разве ты не хочешь, чтобы кто-то другой лишил тебя девственности, Бабочка?
— Нет, — мгновенно отвечает она. — Я берегла себя для тебя…
А потом плотина прорывается, и я больше не могу сдерживаться. Я толкаюсь в нее, и я знаю, что это слишком грубо, знаю, что это может быть больно, но я, блядь, больше не могу себя останавливать.
— Кейд! — Она визжит подо мной, когда я толкаюсь в нее, и она задыхается, задыхается и задыхается.
— Тебе больно? — Спрашиваю об этом между вспышками удовольствия. Мой член никогда не был в более узкой дырочке. Удовольствие почти невыносимо, заставляет меня видеть пятна перед глазами, когда я медленно, но безжалостно погружаюсь в складки моей сводной сестры. — Скажи мне, что это больно, Джун.
— Да, — шепчет она. — Я так хорошо тебя чувствую, Кейд, но это так чертовски больно. Еще, пожалуйста…
Я никогда не думал, что Джун будет падка до боли, но чем сильнее я прижимаюсь бедрами к ее извивающемуся телу, тем громче она со стоном выкрикивает мое имя. В ее голосе чистое отчаяние, сочащееся первобытной потребностью отдаться мне, позволить мне забрать все, что она копила для меня все эти годы. Я не думаю о том, насколько это неправильно сейчас. Это не может быть неправильно, когда ты так себя чувствуешь, не так ли?
Я не останавливаюсь и толкаюсь глубже в нее, пока она хватает ртом воздух, дико царапая мою спину.
— Пожалуйста, — повторяет она, пока я не затыкаю ей рот.
Я хочу, чтобы она тоже наслаждалась этим, но я эгоистичный ублюдок, поэтому я продолжаю продвигаться глубже, так глубоко, как только могу. Я жестко трахаю ее, и она умоляет о большем напротив моего рта.
— Подожди, — кричит она, и я останавливаюсь, хотя это самое трудное, что мне приходилось делать за всю мою жизнь. — Подожди, Кейд…
— Что? — Хриплю я.
Ее глаза встречаются с моими. Ее взгляд дьявольский, озорной, и это только делает мой член тверже.
— Сними презерватив, Кейд.
— Ты что, блядь, с ума сошла? — Рычу я. — Ты принимаешь таблетки?
Она качает головой, и мой член подпрыгивает внутри нее. Бля. Она сводит меня с ума, вбивая мне в голову все эти дикие идеи.
— Какая-нибудь другая защита? — Она снова покачала головой. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя без защиты, Бабочка? Что, если…?
— Тогда позволь этому случиться, — страстно говорит она, запуская пальцы в мои растрепанные волосы. — Может быть, я хочу, чтобы это, черт возьми, произошло…
— Ты сумасшедшая, девочка.
Тем не менее, я вытаскиваю свой член из ее крепкой хватки, и она стонет, когда видит, как я снимаю презерватив. Я осторожно кладу его ей на живот. Я знаю, что это безумие. Я знаю, что мы не должны этого делать. Я также знаю, что ни за что на свете я не смогу сдержаться после того, как она попросила меня сделать это.
— Ты уверена в этом, Джун?
— Да, — лихорадочно отвечает она. — Я хочу чувствовать тебя… Голым… Без защиты Кейд. Разве ты не хочешь трахнуть меня в открытую?
Я судорожно сглатываю. Я не знаю, осознает ли она вообще, как сильно это меня заводит. Как трудно удержаться от того, чтобы не причинить ей боль. Потому что в моих жилах течет темная кровь… И я хочу видеть, как ей больно, как она хнычет и умоляет о большем. Если она будет продолжать в том же духе, мне будет чертовски трудно сопротивляться ей. Не говоря больше ни слова, я отвечаю на ее вопрос, медленно проталкивая свой член в ее узкую дырочку. Она стонет, откидывая голову назад, когда я проникаю в нее. Она невероятно, до боли тугая, и мне это чертовски нравится. Я начинаю раскачивать бедра вперед, безжалостно вгоняя в нее свою длину.
Ей требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому. Я так умопомрачительно отвлечен ее крепкой хваткой, что едва замечаю ее тихие всхлипы. Ее маленькая киска не только держит мой член в тисках, но и захватывает мой гребаный разум. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как трахать ее, снова и снова вгоняя в нее свой член. Я уже зависим, и мне следовало бы знать лучше, чем делать это. Должен был понять, что один вкус Джун сведет меня с ума, требуя все большего и большего от ее невинного, целомудренного тела. Мой член твердеет до такой степени, что вот-вот лопнет, и Джун тоже. Затем моя рука находит путь к ее горлу, и я крепко удерживаю ее на месте.
— Ты хочешь, чтобы я кончил в тебя? — Шиплю я. — Хочешь, чтобы я наполнил эту маленькую киску до краёв?
— Да, — шепчет она, глаза безумные, лицо лихорадочное. — Наполни меня, Кейд. Я хочу тебя всего без остатка… Я хочу, чтобы и я была у тебя.
Она выгибает спину для меня, и мои руки скользят под ней, притягивая ее ближе, когда я выдыхаю ее имя.
— Кейд! — Она стонет мне на ухо, и это последнее, что мне нужно, чтобы дать мне освобождение, которого я жажду.
— Да, детка, — шепчу я в ответ. — Держи, Джун. Держи, мать твою, моя июньская бабочка. Это всё твоё…
Я кончаю в нее, когда она выкрикивает мое имя. Я так устал, что готов рухнуть рядом с ней, но я целую ее еще раз, наслаждаясь ее вкусом, ее прерывистым дыханием. Я медленно вытаскиваю свой член, пока она хнычет. Моя сперма пачкает ее простыни вместе с ее кровью. Черт возьми, какой чёртов беспорядок мы устроили… И какой это прекрасный беспорядок. Она прижимается ко мне, и я на секунду закрываю глаза, благодаря Бога или того, кто сделал это возможным для меня. Для неё. Для нас. Она целует меня нежно, но страстно, как будто я для нее все.
— Насколько сильно было больно? — Спрашиваю я ее, прерывая наш поцелуй, когда она лежит в моих объятиях.
Ее голова покоится на моем плече, ее пальцы кружат по моей коже, когда она смотрит мне в глаза с дьявольской усмешкой.
— Сильно, — отвечает она. — Но мне это понравилось, Кейд. Это всегда так больно?
Я улыбаюсь в ответ ее невинности.