— Почему бы тебе не открыть его и не посмотреть? — Он протягивает мне коробку, и я сразу узнаю ее. Это деревянная резная шкатулка для драгоценностей его матери та, в которой они держали бабочку много лет назад.
— О, Кейд… — Я безмерно тронута, и мои пальцы дрожат, когда я прикасаюсь к крышке. — Она была у тебя все это время?
— Открой, — убеждает он меня.
Я беру коробку из его рук дрожащими пальцами, медленно поднимая крышку. Когда я вижу, что внутри, я слегка ахаю. У меня действительно перехватило дыхание. Мне приходится придерживать пальцы, чтобы шкатулка не упала на пол, и я дрожащей рукой достаю красивое ожерелье. На моих пальцах свисает самое потрясающее длинное ожерелье из белого золота с подвеской внизу. Должно быть, это драгоценный камень. Может быть, опал… украшенный бриллиантами. Он имеет форму бабочки, которую они держали в плену, когда мы были детьми.
— Как красиво, — шепчу я.
Кейд осторожно берет свой подарок из моих рук, и я убираю волосы в сторону, чтобы он мог надеть ожерелье мне на шею. Мои пальцы танцуют по прохладному камню, и я любуюсь красивой бабочкой. Она гладкая… но далеко не такая хрупкая, каким было насекомое. Она не сломается, и это верный признак нашей с Кейдом преданности друг другу.
— Это опал, — объясняет Кейд хриплым и смущенным голосом. — Бабочка… Я попросил дизайнера сделать её. Я хотел, чтобы это было как можно более похоже.
— Она идеальна, — шепчу я, обвивая руками его шею.
Мы целуемся глубоко, осмысленно и страстно. Когда мы отстраняемся, Кейд ухмыляется мне.
— Если бы я знал, что это то, что нужно, чтобы возбудить тебя, я бы уже давно купил тебе украшения в виде бабочек, — шутит он, и я показываю ему язык, но не могу сдержать глупой улыбки на лице.
— Давай же, моя Июньская бабочка, — говорит он, мрачная ухмылка возвращается на его лицо. — У меня есть еще планы на тебя. Тебе разрешено надеть ожерелье, и ничего больше сегодня вечером…
Глава 31
Кейд
Моя жена выглядит потрясающе красивой только в том ожерелье, которое я ей подарил. Ее стройное тело, кажется, мерцает в лунном свете, и мой рот наполняется слюной при виде ее. Я чувствую знакомое притяжение темноты, требующее, чтобы я показал Джун ее место. Поставить ее на колени и заставить умолять… Таков план на сегодня, но сегодня она не будет умолять об удовольствии.
Нет, сегодня вечером я заставлю мою дорогую сводную сестру — жену умолять о боли.
Понимающая улыбка появляется на моих губах, когда я заставляю ее кружиться передо мной, показывая мне все ее достоинства. Я беру ее за руку и поворачиваю перед собой, любуясь видом ее тяжелых, дерзких грудей и тугой маленькой попки, которую я собираюсь взять сегодня вечером. Я никогда не трахал ее там… Но сегодня вечером все изменится, и я, черт возьми, не могу дождаться.
— Залезь в мой карман, — бормочу я ей на ухо. — У меня есть для тебя еще один маленький подарок.
Ее глаза блестят от восторга, и она делает то, что ей говорят. Она вытаскивает маленькую красную баночку из моего кармана и, прищурившись, смотрит на нее.
— Что это такое?
— Открой. — Она так и делает, отвинчивая крышку и вдыхая запах густой белой пасты внутри. — Ты знаешь, что это такое, Бабочка?
Она качает головой.
— Какая-то мазь? Она пахнет мятой.
— Это верно. Это тигровый бальзам. — Улыбаюсь я.
— Для чего он нам нужен?
— Это для твоего клитора. — Мрачно ухмыляюсь я.
Я забираю у нее банку и раздвигаю ей ноги. Я становлюсь на колени рядом с ней и наношу немного пасты на свой указательный палец, прежде чем нежно втирать ее в ее уже мокрую киску. Джун хихикает, когда я это делаю, и я просто улыбаюсь в ответ. Я знаю то, чего не знает она, что тигровый бальзам начнет жечь ее в считанные секунды. С тем количеством, которое я нанес на ее киску, это будет не просто покалывание. Ей будет казаться, что ее клитор щиплют и пытают. Это шаг вперед по сравнению со всем, что мы пробовали до сих пор, и я, черт возьми, не могу дождаться шокированного выражения на ее лице, когда она поймет, что делает бальзам.
Я приказываю Джун лечь на кровать, но прежде чем у нее появляется такая возможность, бальзам начинает творить свое волшебство, и она извивается в моих руках.
— Это обжигает, Кейд, — хнычет она, и я улыбаюсь ей.
— Я знаю. Так и должно быть. А теперь ложись на кровать.
Ее умоляющий взгляд отрывается от моего, когда она забирается на кровать. Я присоединяюсь к ней, заставляя ее раздвинуть ноги и наблюдаю, как она извивается под моими прикосновениями, пока я играю с ее киской. Мне почти не нужно прикасаться к ней, бальзам творит свое волшебство, и я усугубляю ситуацию, втирая его в ее кожу каждый раз, когда она получает некоторое временное облегчение.
— Я думала, ты собираешься трахнуть меня, — выдыхает Джун. — Пожалуйста, Кейд… Я буду умолять об этом. Я буду умолять тебя трахнуть меня, пожалуйста, разве ты не хочешь? Пожалуйста, Кейд, пожалуйста, черт возьми…
— Мне кажется, ты уже умоляешь.
Я раздеваюсь, наслаждаясь ее голодным взглядом, пока она впитывает меня. Мой член встает, твердый как камень и готовый для нее. Ее глаза задерживаются на каждом дюйме моего тела, как будто она не может поверить, что наконец-то заполучила меня.
— Даже не смей прикасаться ко мне, Бабочка. Сегодня вечером мы все делаем на моих условиях.
— Пожалуйста, — хнычет она. — Там всё горит…
— Но это же приятно, не так ли? — Ухмыляюсь я. — Ты любишь боль, не так ли?
— Д-да, — почти заикается она, краснея красивым розовым оттенком, когда ее глаза встречаются с моими.
— Скажи мне, Джун. Скажи мне, как сильно ты это любишь.
— Это… это так приятно, Кейд… Мне нравится, как сильно это обжигает, мне нравится такая боль. Пожалуйста. Сделай мне еще больнее. Я хочу большего…
Я заставляю ее повернуться и лечь на живот, затем беру бутылочку смазки и щедро лью ей на задницу. Она чувствует, что должно произойти, и все ее тело напрягается, пока она ждет меня. Но тигровый бальзам все еще творит свое волшебство, и как бы она ни старалась оставаться неподвижной, ощущение жжения ей не позволяет этого. Джун извивается подо мной, умоляя меня о большем, когда ее голос срывается на моих словах:
— Сегодня я трахну тебя в задницу, — устрашающе обещаю я ей, наблюдая, как она дрожит.
Мы готовили ее к этому уже некоторое время. Она носила по моей просьбе анальную пробку, держа ее в течение нескольких часов подряд. Но сегодня вечером произойдет заключительный акт моей миссии. Сегодня вечером я буду по самые яйца в заднице своей жены… И она ничего не сможет сделать, чтобы остановить меня.
Я убеждаюсь, что ее попка смазана, вдавливая липкую жидкость в ее дырочку.
— Подыграй мне, — приказываю я ей, и она снова хнычет, но делает, как ей сказано, напрягая мышцы и устраивая мне настоящее шоу. Я становлюсь все тверже и тверже, мой член истекает предварительной спермой, и с каждой секундой его становится все труднее игнорировать. — Встань на колени, Бабочка.