— Но, Нокс, я…
— Заткнись, — ворчу я, притягивая ее к себе. — Ты сегодня такая чертовски отвлекающая. — Мои руки блуждают под ее юбкой. На ней нет трусиков, и я чувствую ее влажность кончиками пальцев, желая причинить ей больше боли, нуждаясь в том, чтобы увидеть, как ей больно. — Может быть, мне следует наказать тебя за то, что ты задаешь так много вопросов.
— Н-нет… — шепчет она, но я знаю, что она просто сопротивляется для вида.
В отличие от Джун, Марисса чертовски любит боль. Она просит об этом каждый день, наслаждаясь тем, что я ей даю, и всегда просит большего.
— Нет? — Повторяю я, смеясь ей в плечо и впиваясь зубами в ее кожу. — Ты говоришь мне "нет", маленькая шлюшка?
— Нет, я…
— Все, что я слышу, это еще больше "нет", — шиплю я. — И мне это совсем не нравится. Я думаю, ты должна быть более послушной ради меня. Что думаешь, Марисса? Ты можешь быть хорошей маленькой девочкой для меня? — Она мяукает в ответ, и я шлепаю ее по заднице так сильно, как только могу. — Отвечай мне, ты, маленькая шлюшка. Не смей игнорировать мои вопросы.
— Прости! — Кричит она. — Мне очень жаль, Нокс… Пожалуйста, я буду хорошей… Я буду послушной… Ты даже можешь называть меня… — Она нервно хихикает. — Ты знаешь как.
Постепенно моя гримаса превращается в улыбку. У меня вошло в привычку называть девочек, которых я трахаю, маленькими сестренками. Это беспокоит их, больше всего Мариссу, которая жалуется каждый раз, когда я использую эти два маленьких волшебных слова, независимо от того, сколько раз я бью и наказываю ее за это.
— Чертовски верно, я так и сделаю, — бормочу я. — Ты думаешь, что сможешь остановить меня? Я буду называть тебя так, как, черт возьми, хочу, блядь, называть тебя, шлюха.
Я сажаю ее к себе на колени на раскладной диван в гостиной особняка. Она дрожит в моих руках, слегка напоминая мне мою сводную сестру, которая всегда так же боялась меня. Она была права, что боялась. Все, чего я когда-либо хотел, это причинить ей боль, но мой чертов брат, каждый раз вставал на пути. Но на этот раз все будет по-другому. Нет, на этот раз я, блядь, готов вырвать все, что дорого и близко сердцу моей маленькой сестренки.
Кейд и Джун сделали меня тем, кто я есть. Они превратили меня в больного, извращенного монстра. Они вложили эту навязчивую идею в мою голову, и теперь пришло время им заплатить за все свои преступления против меня. Я не остановлюсь, пока не избавлюсь от своего близнеца и не объявлю Джун своей, чего бы это, блядь, ни стоило.
Я думаю о Джун, когда грубо целую Мариссу, срывая поцелуи с ее мягких губ. Однако она не сопротивляется, как Джун, и это убивает мой гребаный стояк. Она, кажется, замечает это и решает взять дело в свои руки, терзая меня на коленях, пока мой член снова не становится твердым. Я стону, зарываясь руками в ее волосы. Я редко сдерживаюсь с Мариссой. В этом нет никакого смысла, по крайней мере, когда она хочет этого так сильно, как, черт возьми, хочет. Но сегодня мне, возможно, придется это сделать. Потому что я боюсь, что если я этого не сделаю, то могу просто убить ее, черт возьми.
Мои зубы оставляют кровавые следы на ее бледной коже. Я царапаю ее. Кусаю ее. Шлепаю ее. Бью ее. Мне становится все труднее сдерживаться. Все, чего я хочу, это причинить боль чему-то прекрасному. И она самая совершенная, самая добровольная жертва в округе. Никто не может обвинить меня в том, что я оставил свою метку на теле Мариссы. Не тогда, когда она все время умоляет об этом.
— Вынь мой член, — ворчу я на нее, и она подчиняется, вытаскивая мой член из его тюрьмы и поднимая платье, располагая свою маленькую дырку над головкой моего члена. — Вот так, хорошая гребаная девочка. А теперь оседлай меня.
Я чувствую себя слишком ленивым, чтобы делать всю работу самому, и я удовлетворенно хрюкаю, когда моя игрушка повинуется, катаясь на моем члене, пока она не будет близка к оргазму, которого я ей не позволю. Мне чертовски нравится отказывать ей. Нет ничего лучше красивой, хнычущей женщины, которой не дают разрядки, которой она так отчаянно жаждет.
— Это сделало бы все намного лучше, не так ли? — Шепчу я на ухо Мариссе. — Если бы ты могла кончить прямо сейчас, ты бы почувствовала такое большое облегчение… Так много напряжения ушло бы из твоего сексуального маленького тела, сестренка. — Она краснеет, когда я использую слова, которые она так ненавидит, но не спорит со мной, потому что слишком возбуждена, чтобы спорить. — Очень жаль, что ты, блядь, не можешь этого получить.
— П-пожалуйста, — жалобно умоляет она, приближаясь все ближе и ближе к кончику моего члена. — Боже мой, пожалуйста, позволь мне…
— Нет. — Ухмыляюсь я. — Просто скачи на мне и заткнись нахуй, сестренка.
Глава 34
Джун
После долгого дня занятий любовью и знакомства с островом мы решаем приготовить ужин. У нас с Кейдом дома есть горничная, которая готовит большую часть наших блюд, плюс мы часто едим вне дома, так что на самом деле готовить что-то с нуля для нас немного странно. Но, увидев холодильник и кладовую, заполненными таким количеством потрясающих продуктов, я не могу не вдохновиться. В конце концов, я даже собираю фрукты и овощи с грядки на заднем дворе.
Кейд помогает мне готовить ужин, мы готовим рыбу на гриле с тушеными овощами и картофелем. То, как мы вместе работаем на кухне, делает меня счастливой. Когда мы, наконец-то заканчиваем приготовления и садимся за стол, я умираю с голоду. Ужин вкусный, и я предпочитаю не обращать внимания на то, что рыба немного подгорела, и все равно ем почерневшие части, над чем Кейд и заливисто смеётся. Мы вдвоём принимаем душ и готовимся ко сну, но как только я выхожу из ванной в спальню, раздается трескающийся звук, и после этого мы оказываемся в абсолютной темноте.
— Кейд? — Зову я, мой голос уже наполнен паникой.
— Не волнуйся, — успокаивающе говорит он, и я слышу, как он движется ко мне через комнату. — Наверное, это просто глючит здешнее электричество. Через несколько минут все должно быть в порядке. Если нет, я могу запустить генератор на заднем дворе.
Несмотря на его слова, я чувствую, как приступ паники пробивает себе дорогу наружу. В комнате кромешная тьма, и Кейду приходится помогать мне найти дорогу к двуспальной кровати. Он крепко держит меня в своих объятиях, не отпуская, но даже тогда, когда он уже крепко спит, всё ещё заключая меня в своих объятиях, я не могу сомкнуть глаз. Наконец, он переворачивается, и я вырываюсь из его объятий, что меня совсем не успокаивает. Я чувствую, как мной овладевает паника, и я, спотыкаясь, иду через комнату, каким-то образом нахожу дорогу через французские двери, ведущие вниз, на пляж. Как только мои ноги касаются песка, меня освещает лунный свет, и свежий воздух проникает в мои легкие. Я делаю глубокие, тяжелые вдохи густого воздуха и чувствую себя наркоманом, получающим свою дозу. Я, спотыкаясь, бреду по пляжу, пока мои ноги не оказываются в воде, мысленно говоря себе, что мне нужно успокоиться. Я уже много лет на взводе, но почему-то кажется, что эта поездка мне не нравится, хотя мы оба думали, что это именно то, что мне нужно.