— Мы не смогли найти его тело. Теперь он потерян в океане. — Его голос полон боли и печали даже после всего, что Паркер сделал с нами.
После всех этих событий, что произошли, после дней пыток и умственного истощения, потери моей личности, моего лучшего друга, моего сводного брата, я знаю, что мы оба будем оплакивать его.
Паркер был моим лучшим другом, моим доверенным лицом и моим светом, пока свет не погас в его душе, и он не позволил тьме поглотить его. Хотела бы я сказать ему, что тьма пришла и за мной тоже. Она несколько раз пыталась завладеть мной, но я сопротивлялась ей. Я была сильнее, чем Паркер когда-либо мог быть.
— Тело Мариссы было найдено закопанным на острове, — тихо объясняет он, и я прижимаюсь к нему. — Они отправят его обратно ее отцу. Он владелец галереи, на которого работал Паркер.
Я надеюсь, что Марисса наконец обретет покой.
— Кейд… — Бормочу я, мои глаза находят его. — Ты помнишь, что ты сказал мне прямо перед тем, как Паркер упал?
— Конечно, — бормочет он в мои волосы. — Я сказал тебе, что люблю тебя…
— А это так? — Я отчаянно жду его ответа, и он улыбается, убирая волосы с моего лица.
— А ты как думаешь, Бабочка? — Спрашивает он. — Конечно, я люблю тебя… Это всегда была ты и всегда будешь ты. Я полюбил тебя с того самого дня, как встретил. И я никогда, никогда не позволю Паркеру заполучить тебя.
С благодарностью я наклоняюсь в его объятия и шепчу, что я тоже его люблю.
Остров изменил меня навсегда. Это дом моих кошмаров, место, где все они стали явью, но также и место, где все они закончились навсегда.
И прямо там, в больничной палате, я чувствую, как тьма отступает.
Она рычит и корчится, просачиваясь наружу, и солнце светит в комнату с полной силой, пока не остается ни единой тени. И я знаю, что тьма, возможно, забрала Паркера…
Но мы с Кейдом избежали этого.
Глава 39
Кейд
3 месяца спустя
Ночь темна и зловеща. Моя жена мирно спит в нашей постели, не предвидя, что я собираюсь с ней сделать. Теперь, когда Тео в безопасности с нашей няней, у меня есть вся ночь, чтобы делать с Джун все, что я, черт возьми, захочу. Зловещая улыбка приподнимает уголки моих губ. Я так долго ждал, чтобы сделать это. Джун все умоляла и умоляла меня об этом, но я продолжал говорить ей "нет", думая, что она еще не готова. Но прошло уже три месяца с тех пор, как все произошло на Гавайях. Я думаю, она готова. Я знаю, что это так.
Я встаю с нашей кровати в два часа ночи, а Джун не шевелится. Вернувшись через полчаса, я тихо запираю за собой дверь, чтобы убедиться, что нас никто не потревожит. Я ставлю свою сумку на пол и подхожу к своей жене, которая все еще крепко спит. Лунный свет льется через окна, освещая ее бледное тело, и у меня текут слюнки. Сегодня я хочу ее больше, чем всегда… В эту ночь все ее кошмары становятся явью.
Прежде чем я успеваю передумать, я зажимаю ей рот рукой. Ее глаза распахиваются, наполняясь мгновенным ужасом, когда она видит черную маску на моем лице. Она сопротивляется, но я сдерживаю ее. Понимание вспыхивает в ее глазах, и она на секунду замирает. Я прижимаю свободную руку к ее груди, чувствуя учащенное биение ее сердца. Она такая красивая, когда так напугана. Мой член становится твердым, когда я вижу ее такой.
— Ты готова, Бабочка? — Спрашиваю я ее, и она может только кивнуть в ответ в руку, которой я все еще зажимаю ей рот. — Тогда поднимайся к чертовой матери.
Я убираю руку и смотрю, как она поднимается с кровати. На ней нет ничего, кроме розовой шелковой сорочки, ткань которой блестит в ночи, как жидкость. Я вытаскиваю нож, и глаза моей жены блестят от предвкушения, когда я уничтожаю ночную рубашку, позволяя ей упасть клочьями к ее ногам. Ее испуганные глаза встречаются с моими, и я ухмыляюсь ей.
— Ты боишься? — Она просто кивает. — Лучше бы так и было, черт возьми. — Моя рука находит путь между ее ног, обхватывая ее голодную маленькую киску.
— Пожалуйста, — шепчет она. — Не делай мне больно.
Я громко смеюсь.
— Немного поздновато для этого, тебе не кажется? Ты сказала мне, что хочешь этого. Теперь тебе просто придется, черт возьми, страдать из-за этого.
Я подношу нож к ее горлу, сталь блестит в лунном свете. Мы устали бороться со своими желаниями, но мне похуй, потому что мой член тверже, чем когда-либо, и просит внимания, натягивая ткань моих джинсов.
— Ты хочешь, чтобы тебе причинили боль, не так ли? — Тихо спрашиваю я Джун.
Нож находится так близко к ее коже, что я легко могу порезать ее. Но я осторожен. Я не хочу оставлять неизгладимые следы. Я просто хочу напугать ее. Я питаюсь ее страхом. От чистой, нефильтрованной похоти, которая смешивается с этим в ее красивых глазах.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль.
— Сделай мне больно, — выдыхает она, и мой член вытягивается по стойке смирно.
— С помощью ножа? — Спрашиваю я.
— Своим членом.
Черт возьми, она само совершенство. Нож прижимается к ее коже. Я держу кончик прямо у впадинки ее горла, и я смотрю, как она глотает, зная, что могу проткнуть ее кожу одним неверным гребаным движением. Эта мысль заводит меня.
— На колени, — приказываю я, и она повинуется.
Я держу свой нож перед ней, дразня ее им, когда расстегиваю джинсы и вытаскиваю свой член. Глаза Джун расширяются при виде этого, впитывая меня, глядя на меня умоляющими глазами. Она хочет взять его в свой хорошенький ротик… Но я хочу подразнить ее еще больше. Я прижимаюсь к кончику ее губ и поднимаю нож, когда она пытается всосать его.
— Пока нет. Понаблюдайте за ним. Посмотри на него. Скажи мне, как отчаянно ты его хочешь.
— Пожалуйста, К-Кейд, — шепчет она. — Скорми его мне… Накорми меня своим членом, пожалуйста.
— Что ты сделаешь для этого? — Я провожу головкой члена по ее губам, оставляя предварительную сперму на ее нетерпеливом ротике. — Как далеко ты зайдешь, чтобы заполучить его себе в глотку, Бабочка?
— Я сделаю все, что угодно. — Сейчас она действительно в отчаянии, и это прекрасно. — Все, что ты захочешь, Кейд… Все, что ты попросишь, пожалуйста, я сделаю все, что угодно!
— Покажи мне, — приказываю я ей, и она дрожит, сжимая свои сиськи вместе, когда ее глаза встречаются с моими. — Еще.
Она вставляет мой член себе между сисек, трахая его, быстро двигаясь вверх и вниз. Это чертовски потрясающе, и я стону, когда еще одна капля предварительной спермы срывается с моего кончика, скользя по ее бледной коже. Снова поднимая нож, я приказываю ей лечь на кровать. Джун ложится на спину, широко раскрыв глаза, когда я оказываюсь на ней сверху. Я вытаскиваю черный кожаный ремень из штанов и использую его как импровизированный ошейник и поводок для нее. От лязга пряжки волосы на руках Джун встают дыбом, и я ухмыляюсь ей.