Что, если история повторится?
Что, если тьма со стороны семьи Кейда была унаследована?
Мои глаза находят Тео. Милый, любящий, тихий, дорогой Тео, мой старший, миротворец, когда близнецы ссорятся, тот, кто всегда приносит мне подарок на День матери, даже если это просто подобранные вручную цветы. Это не мог быть он. Мой первенец слишком мил, слишком добр, чтобы таить тьму в своем сердце. Затем мой взгляд переключается на Максима.
Дорогой Максим, мой маленький бунтарь. Шумный, ревнивый, собственнический. Громкий. Его голос всегда гремит в каждой комнате, в которой он находится. Он никому не позволяет играть со своими игрушками и так заботится о своей сестре-близнеце, что иногда даже не разрешает Тео играть с ней. Это мог быть Максим. Это самый очевидный выбор.
Затем мой взгляд блуждает по Кензи, моей маленькой девочке, зенице ока ее папочки. Кейд питает слабость к нашей дочери, всегда питал. Он несет ее на плечах и позволяет ей теребить его за волосы. Он прощает ей всё. Но я никогда не была близка с Кензи. Она отстраняется, когда я обнимаю ее, и не хочет проводить со мной время, пока Кейд практически не попросит ее об этом. Это могла быть и Кензи.
Я трясу головой, чтобы избавиться от мрачных мыслей. После всего, что случилось с Паркером, меня преследуют мысли об этом плохом яблоке, и как только одно может испортить всю эту кучу, если мои страхи сбудутся, все мои дети могут оказаться такими же чудовищами, каким был Паркер.
— Дорогая? — Я подпрыгиваю, когда Кейд обнимает меня, посылая ему извиняющуюся улыбку. — Ты в порядке?
— Я в порядке. — Я пренебрежительно качаю головой. — Извини… Просто снова погрузилась в свои мысли.
Кейд отводит меня в сторону, оставляя детей играть с Налой, нашим щенком.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты сегодня кажешься такой отстраненной, Бабочка.
— Я в порядке, — настаиваю я, немного раздражаясь, что он не отпускает это.
Но когда я поднимаю глаза на своего мужа, я ищу его взгляд, пытаясь найти ответы, которые мне так отчаянно нужно услышать. Я хочу попросить его успокоить меня. Умолять его сказать мне, что все будет хорошо, и все последние следы тьмы были стерты из нашей жизни, когда Паркер исчез в той гавайской бездне.
Но я боюсь, что если я спрошу, Кейд признает, что у него те же страхи, что и у меня.
В эту ночь, когда я готовлюсь ко сну, я замечаю, что мои пальцы все еще дрожат. Я держу пальцем подвеску в виде бабочки, висящую у меня между грудей. Я ношу его каждый день, никогда не снимая. Это напоминание обо всем, через что прошли мы с моей семьей, и я никогда не хочу быть без неё.
Кейд входит в нашу спальню, улыбаясь мне.
— У меня для тебя сюрприз. — Он закрывает дверь и встает позади меня, его сильные руки лежат на моих плечах. — Я думаю, тебе это может понравиться.
— В чем дело? — Спрашиваю я.
Мне нравится, что он продолжает удивлять меня. Он помнит, как сильно я люблю это предвкушение, чувство, накапливающееся прямо перед тем, как он откроет, что это такое. Он не отвечает. В ответ на мои слова он просто ухмыляется нашему отражению в зеркале на моем туалетном столике, играя с прядями моих волос, выбившимися из неаккуратного темного пучка на макушке. Я опираюсь на его ладонь, наслаждаясь ощущением близости с ним. Он мой навсегда. Я тоже смотрю на наше отражение, ахаю и хватаю его за руку, когда вижу это.
— Кейд, ты этого не сделал! — Я поворачиваюсь на стуле, хмурю брови, изучая его указательный палец левой руки. — Татуировка?
Прямо там, на его пальце, моим собственным почерком написано слово Июньская бабочка. Я не могу удержаться от глупой улыбки, какой бы глупой она ни была.
— Знаешь, говорят, что глупо делать татуировку с именем другого человека.
— Кто сказал? — Кейд ухмыляется. — Они просто тупые Бабочка.
Я смеюсь, качая головой, изучая черную надпись. Это прекрасно. Это идеально. Это навсегда отметит его как моего.
— Мне это нравится, Кейд. Большое тебе спасибо.
Он садится на кровать и притягивает меня ближе. Я встаю, руки моего мужа блуждают по моему телу, когда он наклоняется ко мне, вдыхая мой запах бормоча:
— Есть еще одна причина, по которой я это сделал. Обещаешь, что не будешь злиться?
— Конечно, я не буду, — говорю я, сдерживая стон, когда зарываюсь пальцами в его волосы. — А какова другая причина?
— Я… Я хотел, чтобы ты всегда могла определить, кто я, — наконец бормочет он. — Теперь ты никогда больше не сможете ошибиться.
Мои щеки краснеют от силы моего смущения. В минуту слабости я доверилась Кейду, сказав ему, что принимаю его за Паркера. Я живу с этим страхом уже много лет. Что, благодаря какому-то безумному повороту событий, Паркер на самом деле не ушел, и он вернется, чтобы преследовать меня. И я никогда даже не узнаю, что это не Кейд. Я больше не доверяю своим суждениям. Я больше не доверяю себе, чтобы отличить их друг от друга.
— Ты сделал это для меня? — Тихо спрашиваю я, и Кейд раздвигает складки моего шелкового халата и целует мою обнаженную кожу.
— Конечно, Бабочка. Я бы сделал для тебя все, что угодно. Разве ты до сих пор этого не знаешь? — Он вдыхает мой запах. — Боже, женщина. Ты пахнешь чертовски потрясающе. Ложись со мной в постель. Я хочу поглотить тебя, черт возьми.
Я хихикаю, когда он тянет меня на себя, и мы падаем обратно на кровать.
Внезапно становится неважно, что случилось с Паркером на Гавайях. Ничто не имеет значения, кроме теплых объятий моего мужа и троих детей, спящих в своих спальнях дальше по коридору. Тьма исчезла. Она испарилась, оставляя мое тело легким, счастливым и… свободным.
Наконец-то я свободна.
Я целую Кейда в ответ, бормоча его имя, пока он стонет от моего, зная, что он снова добьется своего со мной, и я буду молить о большем в мгновение ока. Я люблю этого человека. Мне нравится наша совместная жизнь. Я люблю детей, которых он мне подарил. Я люблю каждый дюйм его тела, которое навсегда запечатлено в моей памяти. Я позволяю ему делать со мной все, что он пожелает, мое тело сгорает от желания. И именно тогда я вспоминаю девиз его отца.
Familia ante omnia.
Я позволяю этим словам преследовать меня в течение многих лет. Раньше они наполняли меня чувством вины и сожаления, но не больше. Кейд всегда был моей семьей. Когда я все это потеряла, он был рядом, чтобы собрать осколки. И теперь он построил мою жизнь с нуля. Он сделал меня счастливой. Сначала он был моим сводным братом, но теперь он мой муж, отец моих детей и любовь всей моей жизни. И теперь я понимаю, почему отец Кейда так страстно верил в эти слова, потому что я тоже верю.
Семья превыше всего.
Будь прокляты плохие яблоки.
КОНЕЦ
Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks при поддержки TG канала hot library
Переводчик_Sinelnikova