Кладбище случилось как-то неожиданно. Вот было поле, а вот я понимаю, что под ступой остатки надгробий и чем дальше, тем больше. Никакой ограды, обозначающей границы территории, и в помине не было, какой-либо симметрии и порядка также не наблюдалось. Захоронения располагались хаотично. Я сбавила скорость, кот тоже угомонился и тихонько ступал своими лапищами по зелёной сочной траве. Чтобы разобрать хоть чьи-то имена, надо потрудиться — на выщербленных ветрами и дождями камнях едва ли заметны какие-то надписи, да и те скрыты мхом. Относительно ровная земля разбавлялась какими-то холмами неправильной формы. Ключ-от-всех-миров похолодел и потяжелел, тянул склониться, будто камень на шее.
Кое-где торчали одиночные деревья, похожие на выживших в неком катаклизме. Почти мёртвые, со скудными листьями, отвалившейся местами корой и горбами-наростами на стволах. На ветвях, ссутулившись, притаились вороны. Здесь не порхали бабочки, не стрекотали кузнечики и даже вороньё не каркало. Тишина. Заросшие холмы оказались при ближайшем рассмотрении провалившимися склепами.— В них летучие мыши спят, — тихо сказал Бальтазар. — Здесь их и отлавливают для нужд Академии иногда.
Не будем тревожить их сон.— Здесь покоятсяу колдуны и чародеи, чьи имена уже забыты.— А что за место было раньше эта территория, весь этот лукоморский тупик? — я говорила тихо, но в мёртвом покое старого кладбища даже тихий шёпот казался вульгарным.— Никто не помнит, был ли раньше в этом месте город или они находили последний приют, с тех пор не осталось ни одной живой души, что могла бы рассказать.
Запах тлена давно покинул эти места, а горесть и тяжесть, холод забвения остались до сих пор. Я поймала себя на том, что зубы начали клацать от холода, а в груди будто осколок льда. Вытащила Ключи наружу. Кощеев никак не реагировал, а мой покрылся инеем. В голове зашумело: голоса в закоулках сознания, чужие жизни шептали, волновались, перебивали друг друга. Персональная базарная площадь внутри меня, со всех сторон говорят, и тонешь в этой чавкающей, кашляющей, сопящей болтовне, и не понимаешь ничего, потому что мозг не успевает обрабатывать получаемую информацию. Я не могла пошевелиться, Ключ тянул всё ниже, шея онемела, руки покалывало, в глазах темнело. Кто бы ни был здесь похоронен, они пытались вытянуть мою энергию. Не выйдет, фигушки! Моя тёмная половина встрепенулась, пробуждаясь ото сна, приоткрывала глаза, скалилась чёрной пастью — ещё минута, и налетит буря.— Живая... Дай... Непорядок... — прорвались сквозь белый шум голоса. — Неправильная...
Каким-то уголком сознания я понимала, что ступа начала перемещаться рывками. Холод медленно отступал, ко мне возвращалось чёткое зрение и пропадало чувство тяжести, гул в голове затихал. Мрак во мне лениво захлопнул свою бездонную пасть и снова задремал. Не сегодня.— Ягуся! — встревоженный голос кота пробился сквозь онемение.
Бальтазар, упираясь своей большой головой в ступу, выталкивал её с территории кладбища.— Я в порядке, — смогла я произнести, когда мы значительно отдалились от этого мрачного места. Дрожащей рукой открыла дверцу и буквально выпала в высокую траву, на ковёр из клевера и ромашек. Какое яркое небо, какой тёплый день, какие ароматы и замечательная жизнь!Какая неправильная живая я.
Мокрый нос ткнулся мне в щёку:— Хозяуйка, что случилось? На тебе лица нет. Ты как окаменела там.— Я неправильная. Я проводник душ, и я живая, а должна быть как Кощей, — в горле пересохло, говорить тяжело. — И они пытались забрать мою энергию.— Покойники?— Да. Не знаю, что за колдуньи и колдуны там лежат, но они даже после смерти не угомонились, похоже. Их души там почему-то.
Бальтазар лёг рядом, положил свою тяжёлую голову на плечо, защекотал усами:— Прости, Ягуся, яу не знал, что так случится.
А я смотрела в ослепительно-синее небо и понимала, что сколько верёвочке ни виться, а конец один — однажды я умру. Через семьдесят лет или сегодня — это зависит не от меня. Конечно, все умрут, но для меня смерти как таковой быть не должно, просто я перейду на следующий уровень бытия бабы Яги. И, похоже, Лукоморье всеми средствами будет пытаться ускорить это событие.— Никому не рассказывай, что здесь случилось, — попросила я кота. — Нужно понять, как использовать это место в своих целях и как справляться с буйными покойниками. А может, вообще сюда не приходить.— Твоя сила очень велика, хозяуйка, но, наверное, ты ещё не совсем в образе, раз древние так вцепились в тебя, — задумчиво протянул компаньон. — Кем бы они ни были, они правы. Ты должна быть наполовину жива, наполовину нет, костяная нога.