Правда в какой-то момент теток заменили автоматами, вроде тех, которые газировку разливают, правда на пользу делу это не пошло. Тетки тоже не доливали, чего скрывать, но автоматы - это была совсем беда. У меня как-то в "Кристалле" на Ленинском как в кинокомедии получилось - полная кружка белой пены была. И если на тетку можно пообещать хотя бы в ОБХСС стукнуть, и на том отвести душу, то на автомат куда стучать? Заводу-производителю?
Тетки, правда, с приходом автоматов никуда не делись. Во-первых, они были всегда готовы их заменить в случае поломки, во-вторых торговали незамысловатой закусью к пиву, всякими там солеными сушками, моченым горохом и тому подобным. Ну, и из-под полы приторговывали дефицитной воблой или чехонью. Про раков я не говорю, в годы моей юности их уже было не достать, по крайней мере в обычных пивных. Нет, где-нибудь в ресторане дома литераторов или в "Жигулях" они может и были, но в "Кристалле" или "Болоте" - откуда?
Но бары - это если деньги, время и желание имелось. А так, как правило, все было куда проще.
Палатка - вот альфа и омега круговорота разливного пива в СССР. Это было место встреч, общения, выяснения отношений на районе. Причем у нас в Теплом Стане в каждом микрорайоне палатка была своя, со своим "пивщиком", и в чужую ходить считалось моветоном. Тот максимум, который был допустим - махнуть кружечку по дороге. А с банкой - только к своим. Кто его знает, что они там, в 7 микрорайоне в пиво мешают? По слухам - демидрол, очень с их пива народ дуреет.
"Пивщика", то есть человека, который работал в палатке и стоял на разливе, как правило, чтили крайне. От него зависело - быть пиву или нет.
Нашего "пивщика", человека на районе очень авторитетного, звали "Гладиатор". Был он немолод, высок, брутален, татуирован и всегда трезв. В долг не верил, но кое-кому таки отпускал под честное слово. И лучше было его не нарушать - это знали все.
Для своих у него всегда была запасная пустая банка, которую потом надо было вернуть, обязательно вымытой. За прокат посуды он накидывал к стандартным 1-75 (три литра "Ячменного колоса" по 0-55 с "верхом") еще десять копеек. Другого пива, кроме "Ячменного колоса" в те времена в палатках не продавали.
"Гладиатору" закон был не писан. Он мог запросто кому-то, сующему ему за окно банку, сказать: "Тебе наливать не буду". Почему, отчего - неизвестно. Но он так делал. И его слушались.
Он мог, плюнув на все законы, налить банку двенадцатилетнему пацану, которого послал отец, и, сбросив в кассу мокрую мелочь, сказать ему:
- Привет бате.
К нам (ко мне и моим друзьям) "Гладиатор" тоже благоволил. Он знал наших отцов, которые были его завсегдатаями, потому наливал одну трехлитровую банку на всех, не особо заморачиваясь тем, что до 18 нам было еще далеко. Но - только одну, и за второй к нему можно было не подходить. Максимум две, если нас было больше пяти человек. И в кружку не наливал до какого-то момента, вот "нет" - и без разговоров. Квас - хоть залейся, а пиво - нет. Просить народ из очереди о помощи было бессмысленно, "Гладиатор" знал и видел все. Себе дороже могло выйти.
"Палатка" была не только местом, где разливали пиво. Это был мужской клуб, место для разговоров по душам и даже для сна, если кто слишком увлекся. Как правило, недалеко от палатки всегда росло раскидистое дерево, рядом с которым стояли чурбачки для сидения и была расстелена газетка для лежания. Все для людей!
На самом деле пивные палатки - это было нечто общее для мужчин всего СССР. Приехав куда-то в командировку и испытывая ностальгию по дому, ты всегда мог ненадолго ее избыть. Надо было просто пройтись по чужому городу, найти белое строение с надписью "ПИВО" и все - ты дома. Тут тебе и собеседники, и до боли родной ржаной запах смешанный с запахом мочи, и даже дружеский мордобой, если захочешь.
Еще из забавных деталей - самым сложным при покупке пива в чужой палатке было добыть тару. Банка - это дефицит, которым с тобой никто делиться не станет, тут работает принцип "Все свое ношу с собой". И тогда надо было искать овощной магазин, покупать там трехлитровую банку сока, выливать его (что по сути грех), где-то ее ополаскивать (или пиво смешается с тем же соком и выйдет беда) и только потом бежать вставать в очередь.
27.01.2017
"Татьянин день"
По идее это пост должен был появиться позавчера, но я чего-то как-то закрутился, то, се... В общем - все как полагается для бывалого студента. Ну, и потом - в России самое сложное для студента не сдать экзамен, а вспомнить о нем, потому и пост будет чуть погодя, а не вовремя.
Как я уже писал, я признаю не очень большое количество светских праздников. Мне непонятно, отчего, допустим, праздником числится католический Хэллоуин или "День примирения и согласия". Против них я ничего, разумеется, не имею, но и "поздравлялки" в "вотсапе" мне по этому поводу неясны.
А вот "Татьянин день" я признаю, как настоящий, исконный праздник. У него есть причина, следствие и история, напрямую уходящая корнями в наше прошлое. Как по мне, праздник должен иметь хоть сколько-то объяснимый повод, относящийся к стране, в которой празднуется.
Итак - откуда есть пошел "Татьянин день".
Дело было в веке веселом, великом и страшном, веке восемнадцатом. Надо заметить, что практически любой век российской истории можно назвать таковым, но осьмнадцатый век все равно стоит особняком. Начинался он с свершений Петра, который всю Россию в известную позу поставил, ознаменовался огромным количеством переворотов, злодеяний и великих дел. Оно всегда так бывает - великое шагает рядом с страшным.
И вот где-то посередине века, в аккурат между десятилетним кровавым угаром Анны Иоанновны и просвещённым абсолютизмом Екатерины Второй, в царствование веселой императрицы Елизаветы Петровны и произошло вполне себе судьбоносное событие. Было решено учредить Московский университет.
Надо заметить, что до того на Руси ничего такого не водилось. Нет, образовательные учреждения были, но готовили они в основном военные кадры. Вспомните все тех же "Гардемаринов", действие которых происходило как раз в это самое время. Вся веселая троица училась в навигацкой школе, кою еще Петр Алексеевич учредил.
А вот гражданских специалистов, говоря по сегодняшнему, в России не готовили. Кого попроще - учили на местах, в доме родном, а если требовался совсем уж профессионал - отправляли недорослей учиться за границу, в Германию как правило, в Штеттин или еще куда.
Дело это было недешевое и частенько безрезультатное. Какая-то часть студентов попросту обратно не возвращалась, осев за рубежом, какая-то спивалась, кому-то совсем не везло, и они попадали в лапы рекрутеров, которые шустро сплавляли их в армию Пруссии или Саксонии. Кстати, Ломоносова тоже как-то раз таким образом загребли, он же парень рослый был, а король Фридрих великанов сильно уважал и даже сформировал из них особый гренадерский полк. Если бы не смекалистость Михайлы Васильевича, не видать бы нам великого ученого. Он успел удрать со сборного пункта до того, как его в часть отправили, буквально в последний момент. Причем рванул в прямом смысле слова через границу.
Так вот - не было у нас своего ВУЗа и это все того же Ломоносова очень печалило. Он уже и стихи по этому поводу Елисавет Петровне написал, мол:
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
И все никак. Но вода камень точит, к делу основания университета подключился один из самых интересных людей той эпохи, "ночной император" Иван Шувалов. Его рачением и удалось подписать указ об основании Московского университета. И случилось это в день именин матушки Ивана Шувалова, Татьяны, 25 числа, месяца января года 1755 от Рождества Христова. Ну, формально тогда было 12 января, но это не суть, просто после революции календарь меняли.