В больнице было неплохо, хуже стало, когда мама забрала меня домой. Рана на голове заживала, иногда голова сильно болела, но врач сказал, что это нормально после сотрясения мозга.
Мама выклянчила все-таки деньги у отца Андрея – как она сказала, для того, чтобы оплатить лечение. Я махнула на нее рукой, пусть делает все, что захочет.
После отключки, я проснулась в реанимации. Во рту у меня торчала трубка, и меня посетило ощущение дежавю. Вроде такое было уже. Я с трудом разлепила свои глаза. Веки казались свинцовыми. Все было мутным, и темным. Я попыталась поднять руку – но ничего не получилось. Медсестра прикрикнула на меня: «А, ну не маши руками!». Она подошла ко мне, и спросила уже тише:
- Трубку вынуть хочешь? Я тебе сейчас руку дам, ты попробуй сжать ее своими пальцами.
В своей руке я почувствовала что-то мягкое и теплое. Попыталась напрячь свои пальцы, но ничего не получалось. После третьей попытки, я все-таки смогла чуть-чуть сжать руку медсестры. Она вынула трубку. Я задышала.
Когда меня привезли в общую палату, пришла мама – она не могла ничего сказать, лишь смотрела на меня и рыдала. Я хотела сказать ей: «Мама, перестань», но сил не было. Я все потратила на сжатие пальцев.
Меня, конечно же, поставили на учет в псих диспансер.
Дома, все осталось по-прежнему. Когда мы зашли в квартиру, мама печально сказала: «Теперь никто не возьмет тебя на работу», как будто это было самое ужасное, из всего что случилось.
Я завалилась на кровать, и первую неделю смотрела сериалы. Вся суть сериалов в том, что они не дают тебе и секунды времени, чтобы подумать о себе, и о своей жизни.
Театр или кино – вдохновляют, и оставляют тебя с вопросом: «А моя жизнь какая?» и дают тебе зацепку. А сериалы нет – ты всегда сможешь открыть и посмотреть следующую серию. 10 сезонов, в каждом по 15 серий. И вот несколько дней забиты событиями.
В конце второй недели, мама устроила скандал.
Она орала про то, что я гроблю свою жизнь, что мне надо встать на ноги, найти работу, принять ответственность и так далее и тому подобное. Что скоро нам не на что, будет жить, потому, что деньги отца Андрея заканчиваются, и вообще, я должна позабыть всю эту историю.
Я заплакала. Теперь я рыдала постоянно. Когда смотрела сериалы, когда мама орала на меня и даже во сне. Я превратилась в эту рыдающую массу, которая не знает, какие эмоции выходят из нее, а какие входят. И самое ужасное, что меня это каким-то образом устраивало.
Поняв, что ничего кроме слез от меня она не добьется, мама ушла. Меня трясло, морозило. Я накрылась одеялом, в надежде согреться, и не заметила, как уснула.
Мне снилось, что я в Узбекистане. В Ташкенте. Город в абсолютной разрухе. Какие-то глиняные кибитки стоят везде. Я иду по широкой дороге, и я знаю, что здесь война. Я спрашиваю всех прохожих: «Как попасть в Алмату?», но они лишь отшатываются от меня. Я прихожу к железнодорожному вокзалу. На стене здания вокзала надпись: «Поезд в Алматы уходит с 1-го перрона». Я бегу в одну часть вокзала, потом в другую, но так и не нахожу этого первого перрона.