Скажите, вы уверены, что учителя, которых Медведев послал «в бизнес», будут кровь проливать на полях классовой борьбы за государство, в котором есть такой президент? А ведь учителя — это тоже чиновники, нанятые за зарплату из бюджета служить правящему классу, преподавая в школах Солженицына. Учителя — часть государственного аппарата.
Скажите, а что вы сами выберете: быть уважаемым членом общества, которое знает, что ты, надев форму, защищаешь его интересы от посягательства преступников, поэтому у тебя достойная твоей нелегкой и рискованной профессии зарплата, дворца, как Кизлык, не построишь, но спать будешь спокойно, не рискуя быть пойманным на взятке, государство тебя обеспечит жильем, тебя не выгонят на улицу по прихоти начальника-самодура, дети твои получат нормальное образование… Или — взятки, т. е., пойти на содержание к бизнесменам, и связанный с ними постоянный риск, дворец, оформленный на тещу, боязнь неосторожно потратить складированные во дворце доллары, потому что их легальное происхождение объяснить невозможно, вполне реальную перспективу в финале в виде позора, скамьи подсудимых. И еще отношение к тебе общества соответствующее.
Что-то я очень сомневаюсь в том, что большинство выберет второй вариант. И даже не сомневаюсь, а знаю, что абсолютное большинство силовиков государство, которое им оставило только второй вариант, защищать, штурмуя баррикады, не пойдут. Это не их государство. Это государство принадлежит «бизнесу».
Даже в феврале 1917 года полицию и жандармов в Петрограде не столько восставшие рабочие разогнали, как они сами разбежались.
А что про коррупцию? Циничные американцы взяли и почти всю коррупцию у себя отменили, легализовав ее в виде лоббирования. И никаких проблем.
По просьбам читателей и бывших коллег, продолжу рассказ о службе в таможне. Не планировал, но очень сильно попросили.
У меня есть поразительная способность портить отношения с теми людьми, с которыми их портить категорически нельзя. Но как будто какой-то черт меня постоянно тянет за язык, очень редко могу сдержаться.
Однажды, я только еще был назначен, наконец-то, приказом Руководителя ФТС на должность заместителя начальника Владивостокской таможни после полугода нахождения в этой должности командированным, я повез в отдел по контролю за деятельностью правоохранительных подразделений (ОКДПП) ДВОТ какие-то материалы на рассмотрение. Этот отдел рассматривал материалы оперативников на проведение ОРМ, санкционирование которых относилось к начальнику ДВОТ, и занимался проверками деятельности оперативно-розыскных подразделений таможен региона.
Начальником ОКДПП была тогда Галина Яровая, вполне симпатичная женщина, но из-за особенностей своего характера давно одинокая, что сказывалось на ее психическом состоянии, а ее заместителем — человек-презерватив, бывший опер налоговой полиции, несколько месяцев проработавший опером в таможне и потом переведенный в ОКДПП по причине своей оперской непригодности. Впрочем, в ОКДПП несостоявшиеся опера составляли почти полностью личный состав отдела.
И вот в тот злополучный день, когда я пришел с материалами в ОКДПП, мне Галина Яровая задала вопрос:
— А что у вас в таможне происходит с оформлением корейских автобусов? Почему вы по ним не работаете?
С оформлением этих автобусов происходило вот что: наши коммерсанты ввозили достаточно много бэушных корейских пассажирских автобусов, спрос на них в те годы был высоким. Но чем старее автобус, тем на него выше была пошлина. И тогда сами корейцы, стремясь избавиться от своего старого хлама, перебивали номера на двигателях и кузовах, с тем, чтобы перебитые номера показывали по базам более поздний год выпуска, заинтересовывая таким образом наших коммерсантов в ввозе этого хлама в РФ. Мои оперативники установили, что в корейских портах эти автобусы уже грузились на суда с перебитыми номерами.