Как объяснял Мурашко, нам нужен не сам контрабандный товар, а приговоры лицам, которые занимаются контрабандой. Ну, да. Кто против этого будет возражать?
Поэтому не надо спешить задерживать контрабандный груз, нужно выявлять лиц, которые организуют его перемещение, набирать материал, доказательства их преступной деятельности и только когда доказательств будет достаточно для обвинения — только тогда пресекать контрабанду. Я пытался объяснить Сергею Николаевичу, что по такой методе можно самому на себя набрать доказательства в преступном бездействии — бесполезно.
Т. е., понимаете, раз негодяи протащили десяток контейнеров с контрабасом — пропускаем, потому что нет еще доказательств для обвинения. Два — пропускаем, набираем доказательства. Три, четыре… А где гарантия, что группа не распадется, прилично уже заработав на контрабанде, до того, как ты соберешь доказательства их преступной деятельности?
Это примерно, как если бы банда налетчиков грабила банки, а полиция их не брала бы на грабеже, всё устанавливала бы организаторов и все связи налетчиков. Один банк вынесли — не берем, потому что доказательств не хватает, второй — еще рано. На третьем можно. А где потом искать деньги из первых двух банков? Есть гарантия, что они будут найдены?
Так то — деньги, их еще хоть как-то найти можно, а где ты потом найдешь контрабандный товар, который разлетится по сотням торговых точек? С кого спрашивать за ущерб, нанесенный бюджету?
Самое смешное, что Мурашко был абсолютно уверен в своей правоте. Даже во время суда над Бахшецяном, когда Баха на суде обвинил его в том, что он крышевал контрабанду мяса, Мурашко объяснял, что не крышевал, а разрабатывал преступную группу контрабандистов, поэтому пропустил несколько контрабандных поставок, имея о них информацию. Что-то я не уверен, в том, что грамотный юрист мог нести нечто подобное в свое оправдание. Я читал его свидетельские показания на суде — настоящее блеяние, с попыткой объяснить свое бездействие.
Но у Мурашко были сильные позиции в УФСБ, его прокурору тронуть было совсем не просто.
А когда мне мои оперативники говорили: «Может, не будем пока задерживать, подождем, подработаем, а то опять в ДВОТе орать будут, что без лиц дело возбуждаем», — я рычал:
— Брать! Не вздумайте пропустить!
Да ведь преступление обязательно нужно пресекать, а потом раскрывать, а не давать преступникам совершать его многократно, набирая доказательства!
Ну и то, что с такой борьбой с преступностью, очень удобно крышевать эту самую преступность. Через границу идут потоком сотни вагонов и контейнеров с контрабандой, а мы всё с ней активно боремся, прослушивая телефоны контрабандистов, ожидая пока они прямым текстом не наговорят себе статью.
Я пробовал протолкнуть схему работы оперативников по раскрытию преступлений по горячим следам, когда задерживался контрабандный груз и были неизвестны исполнители и организаторы. Схема предусматривала проведение всего комплекса оперативно-розыскных мероприятий в сжатые сроки, по горячим следам, оперативнику нужно было только заполнить формализованные бланки на санкционирование этих мероприятий, в ДВОТе они должны были быть рассмотрены в кратчайшие сроки, в течение нескольких часов, после которых оперативно-техническое и оперативно-поисковое подразделения ДВОТ, обслуживающие таможни региона, должны были немедленно приступить к работе по заданиям.
Бесполезно. Интереса не вызвало. Но зато на этой почве у меня пошли конфликт за конфликтом с Мурашко и его заместителем по оперативной работе Рябовым, когда я командовал ОРО-2. Я отказывался участвовать в том, что было принято в оперативной таможне — не пресекать контрабанду, имея информацию о ее ввозе, но еще не получив доказательств по организаторам.
Дальше я стал натыкаться на то, что Рябов дает мимо меня указания оперативникам, прямо противоречащие моим. Ребята были поставлены в крайне двусмысленное положение. Исполнять указания Рябова — ссориться со мной. Исполнять мои — неприятности от Рябова. Так с людьми поступать нельзя. Я молча, не предупреждая Мурашко, снова переделал свою должностную инструкцию, исключив из нее пункт о руководстве ОРО-2.
Шатал я ваш ДВОТ! И перестал в нем появляться. Ненадолго. Наступал конец очередного отчетного полугодового периода, к которому ДВОТ подходил с провалом в работе, с резким сокращением числа возбужденных уголовных дел. Ожидалась соответствующая реакция на снижение показателей из ГУБК.