Опять обратимся к «Целине»:
«Землеустроителем начал работать в самом начале коллективизации, а на завод вернулся, когда она была в основном завершена. Эти годы — с 1927 по 1931 — равны эпохе в истории страны. Нарезая землю сельскохозяйственным артелям, мы сознавали, что не просто уничтожаем межи, но помогаем социалистическому переустройству села, перекраиваем весь тысячелетний уклад крестьянской жизни.»
Да-да, отважный борец за коллективизацию, кажется, уже в 1923 году знал, что она начнется. Провидец. Но в 1923 году, когда он поступил в техникум, о коллективизации еще и речи не шло. Зато специальность выбрал очень интересную в том плане, что в те годы не было на селе более хлебной. Советская власть выделяла крестьянам землю на работника. Составы семьи постоянно менялись. Наделы постоянно перемерялись, что-то отрезали, что-то прирезали. От землемера зависело очень многое. Болотину или голую глину отмерит тебе — вот и намучаешься. Или отдаленный участок. Землемер влиянием по более, чем председатель сельсовета, пользовался в те годы.
И тут очень интересно, что на одном месте Лёня долго не задерживался. Начал работать в Курской губернии. Потом очутился в Белоруссии. Из Белоруссии — на Урале. В его биографии выглядит это так, как будто сама Партия его бросала на сложные участки с такой приличной географической амплитудой. В Курске всё нарезал, помчался помогать Белорусским товарищам, всё Белоруссию перемерил — давай на Урал! Что-то очень много внимания Партия уделяла простому землемеру Лёне. Или он просто сам бежал, после того, как наживал себе врагов?
Я вот именно это подозреваю: мерил землю Лёня так «справедливо», что его могли и прибить недовольные крестьяне, поэтому он и сбегал подальше от тех мест, где его знали.
В Белоруссии он даже себе браунинг купил. И нарвался на конфликт с сотрудником ОГПУ. Вот это совсем уже настораживает. Комсомолец. На ответственной работе. Вроде, наоборот, с ОГПУ у него должно было быть полное взаимопонимание. Обязанностью чекистов было оберегать таких комсомольцев-специалистов от кулацкого террора. Лёню оберегать не хотели. Оперуполномоченный ОГПУ у него браунинг отобрал. В ответ Брежнев накатал жалобу в волостной комитет партии. Чем там дело закончилось — неизвестно. В архиве эта его жалоба хранится без резолюции. Но потом Брежнев очень быстро оказался уже на Урале.
Некоторые журналисты, которые о Брежневе, Василий Журахов, в частности, считают, что браунинг был нужен молодому Брежневу для защиты от кулаков. С чего они так решили, я лично понять не в состоянии. Вот давайте представим, что написал бы Лёня в жалобе на сотрудника ОГПУ, если бы ему угрожали кулаки, а сотрудник лишил его возможности от них защититься? Да там через слово было бы — кулаки и контрреволюционеры! Правильно?
А в жалобе Брежнева потому, что «…работа связана со всякого рода скандалами…», и ни слова о кулаках. Ну и вообще, если бы ему приходилось бороться с кулаками, то «дорогой Леонид Ильич» такие факты в своих биографических сочинениях расписал бы со смаком. Он ни про один свой подвиг не забыл. А так только упомянул, что приходилось с ними на сходах бороться.
Но коллективизация, естественно, профессию землемера, как блатную, прикончила. Облом случился у Лёни.
После ссоры с оперуполномоченным ОГПУ Брежнев оказывается уже на Урале, в 1928 году. Полным ходом идет коллективизация, здесь уже землемеру мутить с наделами смертельно опасно. Выделение земли колхозам жестко контролируется советскими и партийными органами. Леонид Ильич, как землемер, был специалистом очень хорошим, по всей видимости. Началась карьера, сначала заведующий земельным отделом райисполкома, потом заместитель председателя райисполкома, наконец, заместитель начальника Уральского окружного земельного управления. Но неожиданно он бросает всё, в 1930 году уезжает с Урала и поступает в Московский институт сельскохозяйственного машиностроения имени Калинина.
Почему я обратил внимание на этот факт биографии Брежнева? Вот как его объясняют составители его жизнеописания из института марксизма-ленинизма:
«Когда на рубеже 20–30 годов в Советском союзе началась индустриализация, стране потребовались десятки, сотни тысяч квалифицированных специалистов. Коммунистическая партия выдвинула лозунг: „Кадры в период реконструкции решают всё!“. Речь шла, по существу, о создании новой научно-технической интеллигенции. На учебу в индустриальные вузы партия направляла коммунистов, у которых был уже практический опыт, знание жизни.»
Вы что-нибудь поняли? Читатели, наверно, должны были самостоятельно домыслить факт направления на учебу в вуз самой Партией «дорого Леонида Ильича». Такой тонкий намек на толстые обстоятельства.