Но если человек умер не в лагере, а расстрелян «тройкой», то где он похоронен? В месте массового захоронения жертв террора 37-го, конечно, а не на лагерном кладбище. А этих мест КГБ найти не смог. Точнее, кое-какие смог. В Пивоварихе Иркутской области нашли. Признали его местом массовых захоронений. Только потом эти захоронения там не были обнаружены. Но сделали вид, что ничего не произошло. На Бутовском полигоне нашли. Раскопали одну яму, нашли 149 останков неизвестного происхождения и больше ничего там не хотят копать. Боятся повторения истории с Пивоварихой.
Какие мысли по этому поводу могут возникнуть в адекватном мозгу? Разумеется, о том, что еще от Крючкова сотрудники КГБ получили указания задействовать отделы ЗАГС в работе по фабрикации недействительных актов, с целью перевести умерших в местах заключения в расстрелянных озверевшими чекистами. Об этом же в указании Крючкова прямым текстом написано.
Но забитые пропагандистским дерьмом мозги не могут сопоставить элементарное: отсутствие трупов в местах мифических расстрелов и документы, выданные ЗАГСами о том, что люди-то умерли в местах заключения и сделать элементарный вывод из этого.
Еще раз повторяю: любую бумажку написать так, что она будет выглядеть, как настоящая, даже сотни тысяч таких бумажек написать и в сотни тысяч дел вшить за всё время, когда шла реабилитация (за 30 с лишним лет) — не проблема, а вот «сочинить» сотни тысяч трупов, закопанных в Пивоварихах и Бутовых — это уже сложнее… Конечно, здесь есть вина И. В. Сталина. Если бы он включил в пятилетний план строительство в каждом городе крематория, то не было бы никаких проблем. А так, пришлось «закапывать» и забывать на карте поставить точку, где «закопали».
Мне повезло в том плане, что в своей жизни пришлось столько «статистик» в виде отчетов самому составить и еще больше подписать, что некоторые моменты не проскакивают мимо глаз. Они в глаза бросаются. Все эти махинации для человека, занимавшегося статистикой в правоохранительных органах — семечки. Трюк был проделан очень простой.
Смотрим на этот документ:
Явно видно, что это предварительная заготовка для фальшивки, которую в дальнейшем предполагалось распечатать на машинке. Там есть надпись «Шаталину». Но Шаталин на дату этого документа был секретарем ЦК и зам. министра МВД. Таким должностным лицам такие записульки, да еще без подписи исполнителя, не представляют.
Берем из этой записки цифру осужденных «тройками» — 1 313 807. Отнимаем из нее цифру приговоренных к расстрелу несудебными органами с 30-х годов, указанную комиссией Яковлева — 656 548. Получаем результат — 657 259.
Чтобы нагляднее было: 656 548 – 657 259. Не бывает в жизни таких совпадений. А теперь еще делим число осужденных «тройками» на два, получаем — 656 903. Почти совпало, что число — половина осужденных «тройками» — равно числу расстрелянных по приговорам несудебных органов. На всякий случай — чуть-чуть изменили.
Да еще данные В. Земскова — в лагерях умерло «политических» примерно 600 тысяч.
Простейший трюк: умерших в лагерях умножили на два. И эту цифру приписали «тройкам». А потом половину списали на «Бутовский полигон». И всё в ажуре. Лагерная статистика бьёт — там ничего корректировать не надо. Приговоры судебных органов — бьют. Есть небольшие разночтения, но они объясняются трудностями подсчета сведений из разных органов.
Еще раз, чтобы совсем понятно было: число осужденных по 58-ой статье, умерших в местах заключения, умножили на два, чуть изменили результат на всякий случай, это число сделали числом приговоров, вынесенных «тройками», а потом половину, с небольшой корректировкой, расстреляли и неизвестно где похоронили. И вся статистика сошлась.
Я понимаю, что люди, непосредственно не сталкивавшиеся с оперативными учетами, с трудом поймут всю прелесть этой красивой комбинации. Вся ее гениальность — в простоте. Дело в том, что осужденный стоит на оперативном учете того органа, по материалам следствия которого его осудили. И если он умирает в заключении, то администрация сообщает сведения о его смерти органу, где он состоит на оперативном учете. Т. е., сведения 1-го Спецотдела НКВД-МГБ-МВД, а потом ОРАФ КГБ относительно умерших в заключении осужденных по политическим статьям, один в один бьют со статистикой ГУЛАГа. Но оперативный учет ведет не только 1-ый Спецотдел в Москве. Его ведут еще и оперативно-учетные отделы на местах, Спецотдел от них и получает сведения. Т. е., в каждом областном-краевом, республиканском Управлении КГБ в ОРАФ (отдел регистрации архивных фондов — переименованный спецотдел) имеются сведения о лицах, осужденных по 58-ой, умерших в местах заключения. И на основании этих цифр были определены «лимиты» для каждой республики и области, по которым были расстреляны люди в рамках оперативных приказов Ежова.