Это не выйдет, это не годится. Среди бывших троцкистов у нас имеются замечательные люди, вы это знаете, хорошие работники которые случайно попали к троцкистам, потом порвали с ними и работают, как настоящие большевики, которым завидовать можно.»
Где здесь призывы к «Большому террору», которые увидел В. Земсков? Вы их видите? Вы не осознаете, что В. Земсков, будучи привлеченным в качестве статистика, к работе в Комиссии Яковлева, когда понадобилось дать «научное обоснование» выводам этой Комиссии, подтвердил грандиозную ложь о репрессиях 37–38 годов?
Обращение этих «ученых-историков» к материалам Пленума ЦК ВКП(б) 1937 года свидетельствует о их крайней степени презрения к публике, которой они нагло вешают лапшу на уши, в расчете, что публика самостоятельно не станет смотреть эти материалы.
Ребята, В. Земсков и ему подобные вас держали и держат за лохов, которые способны только верить всему, что им по телевизору показывают. Чумаки и Кашпировские от исторической науки.
…Мне как-то довелось, будучи заместителем начальника таможни по правоохранительной деятельности, проводить силами 4-х оперативных сотрудников (весь наличный состав моего оперативно-розыскного отдела) одновременно 19 специальных операций по пресечению контрабанды и иных преступлений в сфере таможенного дела. На каждого сотрудника одновременно приходилось почти по пять спецопераций со всей прилагающейся к ним ежедневной, еженедельной, ежемесячной и ежеквартальной отчетностью. Плюс — ежедневные досмотры товаров и транспортных средств в рамках этих операций, не приносящие никакого результата, кроме убытков коммерсантам.
А результатов не было потому, что вся оперативная работа, направленная на добывание и реализацию оперативной информации о подготавливаемых, совершаемых и совершенных преступлениях была парализована отчетностью и досмотрами в рамках спецопераций, целью которых вроде бы и была борьба с преступностью.
Вот так. Вроде бы на поверхности видна цель таких спецопераций, проводимых в таких количествах — активизация борьбы с преступностью. Но на деле — эта борьба парализована.
Уже исполняя обязанности начальника Центральной оперативной таможни я в своем регионе собственным волюнтаристским решением прекратил проведение почти всех спецопераций (их к тому времени было 24) под личную ответственность, что их прекращение не повлечет за собой снижение результатов оперативно-служебной деятельности. Оперативная работа почти сразу ожила и начала приносить ощутимые результаты. Но не надолго. Вместо прекращенных из Главного управления по борьбе с контрабандой ФТС России полетели указания и планы о проведении новых. Их стало еще больше.
Таким способом крышеватели контрабандных потоков в высшем руководстве ФТС исполняли указания Президента об активизации борьбы с контрабандой. В результате под раздачу попадали добросовестные участники внешнеэкономической деятельностью, на которых спецоперациями переключалось внимание оперативного состава, а преступные шайки спокойно работали. На них уже не хватало сил.
Нет ничего нового под Луной. Те документы, относящиеся к 37–38 годам, которым хоть в какой-то степени можно доверять, показывают, что эта схема работала еще задолго до нас. Она стара, как сама правоохранительная деятельность.
Никаких решений Пленумов ЦК и Политбюро насчет проведения массовых репрессий не существовало в природе. Материалы цитируемого мною февральско-мартовского Пленума это ясно показывают. Сталинское руководство отлично понимало, что как раз в потоке массовых репрессий надежней всего можно скрыть настоящих преступников.
Чем и занялось руководство НКВД в лице Ежова и Фриновского. Но только не с санкции Политбюро, разумеется. Не предполагают материалы Пленума такой санкции, они об обратном говорят. Тот же Вышинский, которому приписали участие в несудебной «двойке», на Пленуме рвал Ежова за то, что его люди ведут следствие с обвинительным уклоном. Человеку, который даже следователей бил по головам за один только обвинительный уклон в следствии, приписали участие в несудебном органе, который выносил приговоры к ВМН по спискам, не видя даже дел. А подчиненные ему прокуроры заседали в «тройках НКВД», приговаривая к расстрелу сотни тысяч людей.