Это не только крайняя косность на фоне запредельного апломба — «Сею доброе, разумное, вечное». Главное, читать и трактовать священные книги имеют право только священнослужители. И священные книги должны быть такими, чтобы паства без попа в них ничего не поняла. Вместо священных книг поставьте — учебники, вместо попа — учителя, паствы — школяров. По своей сути, современная школа от средневековой церковной отличается лишь объемом знаний, содержащихся в уроках.
Поэтому не случайно вырвалось у Спицына фраза, что учебник отношения к науке не имеет. Поскреби учителя — отскребешь дьячка…
Но продать урок, т. е. отбубнить в классе тему из учебника школярам (потому что учебник намеренно написан так, что без разъяснения учителя ученик сам почти никогда не в состоянии понять написанное), мало для того, чтобы знания из урока уложились в голове учащегося. Нужно еще чтобы школьник ловил каждое слово преподавателя, а не мух открытым ртом, да еще чтобы потом в учебнике прочел соответствующий параграф и его заучил (часто — наизусть, потому что, опять же, такой учебник). А это тяжелая для ребенка работа. Требующая усидчивости и упорства. Не только школьник, но даже не каждый студент, человек уже осознанно выбравший себе профессию, обладает достаточным упорством, чтобы усваивать материал таким путем.
А первые школы при монастырях и образование доступно почти исключительно для детей привилегированных классов. Так сеньор со шпагой придёт в эту школу и спросит: «Я вам заплатил за обучение моего оболтуса? Так почему он по латыни ни бе, ни ме и пишет, как курица лапой?». У сеньора — шпага, власть и человек он серьезный. Он за такое обучение взыщет. Поэтому в те времена педагогического брака было крайне мало. Помогали школярам усваивать науку розгами. Пороли безжалостно, иногда до причинения серьезного ущерба здоровью.
Общество демократизировалось постепенно, постепенно и учительско-преподавательская корпорация становилась в обществе влиятельной силой, а при массовом образовании уже большинство родителей учеников уступали преподавателям в общественной иерархии. Отпала надобность напрягаться в работе, боясь претензий к ее качеству. Усвоил ученик урок — молодец, получи пять. Не усвоил — значит, лентяй или дефективный. И никаких проблем. Если у родителей есть лишние деньги — пусть заплатят за репетиторство, преподаватель дополнительно с отстающим позанимается, дополнительно заработает за дополнительные уроки.
И массовая школа погнала массовый образовательный брак. Еще задолго до Советской власти. Царские гимназии и реальные училища бракодельничали откровенно. Хваленное гимназическое образование представляется чем-то выдающимся страдающим ностальгией по хрустящим французским булкам только в их фантастических грезах о прошлом. Большинство гимназистов учились через пень-колоду и выходили из ее стен такими же малограмотными, как и те выпускники советской школы, которым она давала путевку в ПТУ.
Советской власти неоткуда было брать другую школу и других преподавателей, приходилось решать срочную проблему преодоления неграмотности в стране, где почти 80% населения не умело читать и писать. Взяли, что было и сделали это массовым, насколько позволяли финансы. Обязательное семилетнее образование, доступное для широких слоев за небольшую плату — среднее. И система профессионально-технического образования, вечерние школы для работающих. Стране на первых порах нужен был массовый, хотя бы элементарно грамотный рабочий.
Но уже в начале 30-х годов школа перестала удовлетворять потребностям народного хозяйства. И дело не в охвате детей средним образованием, дело было в принципиальном несоответствии старой школы потребностям коммунистического государства. Старая школа могла дать только массового грамотного рабочего и инженера, как представителя элиты рабочего класса. А Советскому государству требовался массовый инженер, требовался рабочий уровня инженера.
Нельзя сказать, что советское политическое и государственное руководство эта проблема застала врасплох. Руководство все-таки было марксистским, оно прекрасно знало, что старая система школьного обучения для целей строительства коммунизма категорически не подходит, поэтому вопросы создания новой школы стали решаться еще в 20-х годах…
Знаете, что меня больше всего забавляет, когда я читаю и слышу вопли недовольных нынешней, российской, школой? Нет, я нынешнюю школу не хвалю, не подумайте. Мне всего лишь интересно, что в головах тех людей, которые, ругая нынешнее школьное образование, хотят вернуться к советскому, к тому, которое было в стране до 90-х годов? Это называется: как прийти туда, откуда не уходил.