Щелк. Обаяние Игоря как будто выключилось. Он смотрел на меня хмуро, с неудовольствием.
— Исключено. В этом случае материализация блога потеряет смысл.
— Почему?
— Потому что если автор дневника жив, то блог не имеет контроля над дневником. Он не может изменяться с его помощью. Тогда блог всего лишь двойник своего автора без каких-либо особых качеств. Только когда автор умирает, для блога начинается настоящая жизнь.
— Неправда! — возразила я с горячностью. — Настоящий Денис Громов жив, и это не мешает Денису…
— Очень даже мешает, — усмехнулся Игорь. — Денис не контролирует свой дневник. Он ничего не может изменить в себе просто так. Разве бы он стал тренироваться как сумасшедший, если бы мог накачать мускулы одной строчкой? Денис самый обычный парень.
— Он мне не сказал…
— Какой мужчина захочет признаться женщине в собственной несостоятельности? Даже если этому мужчине только семнадцать лет, — рассмеялся Игорь. — Можешь поверить мне на слово. Для блога не иметь возможности контролировать свой дневник — величайшая трагедия. Недаром все их дневники хранятся у меня на отдельном сервере, под дополнительной защитой. К ним никто не имеет доступа, только сами ребята. Смерть автора — это необходимая жертва, Даша. Лучше об этом не думать, а постараться минимизировать последствия. После того, как мы доработаем счетчик и будем знать точную дату материализации блога, мы сможем вовремя прийти ему на помощь.
— Как ты собираешься ему помогать?
— Убрать следы, например. Чтобы блог мог занять место своего автора. Это хорошо. Есть крыша над головой, не нужно делать липовый паспорт. Во всех отношениях удобнее, чем начинать жизнь на новом месте. У Ани, Киры и Антона это получилось, и я вижу, насколько это лучше…
— Что ты имеешь в виду под «убрать следы»? — перебила я.
— Спрятать тело, чтобы никто не догадался, что человек погиб.
— Мерзость… — выдохнула я.
— Здравый смысл. Инстинкт самосохранения, если хочешь. Менее совершенный человек уступает место более совершенному. Чем легче и безболезненнее пройдет этот процесс, тем лучше.
— Я в этом не участвую!
Игорь удивленно посмотрел на меня.
— Почему?
— Во-первых, я не собираюсь прятать ничьи тела!
— Нельзя же воспринимать все так буквально. Тебе не придется ничего…
— Во-вторых, мне не нравятся эксперименты, из-за которых умирают люди, — продолжала я. — Неужели тебе никого не жаль?
— В том то все и дело, — проговорил Игорь с жаром. — Мне их очень жаль. Всех.
Он отошел от меня и принялся ходить по кабинету. Я чувствовала, что он волнуется, и мне все тяжелее было оставаться спокойной. Его возбуждение против воли захватывало меня.
— Представь себе серого, скучного человечка, который в сети хочет казаться не таким, какой он на самом деле. Он притворяется красивее, умнее, смелее, талантливее. Теперь у него есть возможность воплотить свои мечты в реальность. Блог — это тот же самый человек, но с возможностью редактировать себя. Разве это не замечательно?
— Нет, — твердо сказала я.
— Ты невыносима.
Игорь остановился напротив меня. Его глаза улыбались, и я поняла, что он ни одно мое слово не воспринял серьезно.
— Наверное, именно это мне и нравится в тебе.
Прежде чем я успела опомниться, он шагнул ко мне и положил руки мне на талию. Его лицо оказалось совсем близко от моего, как тогда, у подъезда. Но в этот раз я была наготове.
— Отойди от меня, — отчеканила я. — Я тебе все сказала. На меня можешь не рассчитывать. Я не буду тебе помогать.
Я оттолкнула Игоря и пошла к выходу. У двери я обернулась. Игорь стоял на том же месте и смотрел на меня. Его лицо было мертвенно бледно, и меня обдала волна страхом. Я никогда еще не видела его таким.
Задыхаясь, я выскочила в коридор. Мне хотелось рыдать, кричать во все горло, колотить по стенам. Я ненавидела Игоря и ненавидела себя за то, что сразу не поняла, кто он такой. Я даже почти влюбилась в него — уж наедине с собой я могла не притворяться. Рядом с ним я чуть-чуть забывала о том, что случилось в моей жизни. Рядом с ним мне становилось капельку легче, и сейчас я была готова убить себя за это.
Но я справлюсь. Я пережила смерть Майка. Переживу и предательство Игоря.
Я выбежала из школы и на секунду зажмурилась от нестерпимо яркого солнечного света. По лестнице кто-то поднимался — кажется, мужчина. Он притормозил, чтобы не врезаться в меня.