Не колеблясь, Совершенный направляет автомат на Джейкоба.
– Нет! – успевает крикнуть Джейкоб прежде, чем ультразвуковая волна попадает ему в грудь, и парень, обмякнув, беззвучно падает на пол.
– Вы… вы… как вы смогли убить его?! – негодую я, глядя на тело-носитель с красными глазами, пока Джейкоб выскальзывает из рук Кины. Гален Рай говорил мне, что основной код ИИ не позволяет машинам причинить вред человеку, убить его или отдавать приказы, которые могут навредить человеку или привести к его смерти. Именно поэтому Хэппи и ее солдаты заразили человечество вирусом, заставлявшим людей убивать друг друга, – чтобы обойти это программирование.
– Все изменилось, заключенный 9-70-981.
День 32 в блоке
В Аркане, в те долгие дни, когда одиночество и скука пронизывали до костей, я научился использовать один трюк. (Как же мало я тогда знал о настоящей изоляции.) Эта уловка была своего рода актом исчезновения, самоосвобождением психики. В своем сознании я создавал мир, в котором был счастлив и свободен. Этот мир – на самом деле история – существовал десятки лет назад, задолго до моего рождения, в те времена, о которых я слышал только из рассказов отца. Я бродил по городу, наслаждаясь свободой; встречал друзей, здоровых и счастливых, соседей, которые не были вынуждены жить в бедности; я мог целыми днями читать книги в лучах солнца, а вечерами просто болтать ни о чем и смеяться вместе с папой и сестрой. Но я разучился это делать, не могу найти дорогу в тот мир. Вместо этого мне приходится полагаться на Зону Разума.
Через несколько минут после того, как меня снова парализовали, я оказываюсь в белой комнате.
Зона Разума существует для того, чтобы поддерживать работу батарей Хэппи. ИИ получает энергию от жатвы, и эта собранная энергия производится нашим страхом. Если мы потеряем рассудок, то не сможем испытывать страх, и тогда жатва не принесет результатов. Поэтому, чтобы мы справлялись с изоляцией, Хэппи позволяет нам проводить в Зоне Разума по шесть часов ежедневно.
Я жажду этого, как наркотик. Я понимаю, что эти переживания нереальны, что они существуют, чтобы успокоить и отвлечь мой разум, но они мне нужны.
Первая часть Зоны Разума представляет собой белое пространство, уходящее в бесконечность во всех направлениях. Непроизвольный вздох срывается с моих губ, и я снова могу шевелиться. Это странное ощущение – знать, что я все еще парализован, лежу в кровати в своей камере, но при этом нахожусь здесь, в этой искусственной реальности.
Все сценарии в Зоне Разума начинаются с воспоминаний. Это может быть просто место, которое я отчетливо помню, день или событие. Оттуда я могу отправиться куда захочу. Я не знаю, как это работает: может, это нанороботы, проникающие в мой мозг, воздействие галлюциногенов или дополненная реальность, или какая-то новая неизвестная мне технология, – но оно безупречно.
Постепенно окружающее меня белое пространство начинает обретать цвета. Мир вокруг окрашивается в тусклый серый цвет, образы проясняются. Хоть и не сразу, но я узнаю первый этаж Вертикали «Черная дорога» – многоэтажного дома высотой в километр, где я когда-то жил.
Я восхищенно смотрю на неоновые граффити, украшающие бетонные стены: символы банд и логотипы скейт-команд, имена и угрозы.
– Их сотни! – кричит кто-то сверху на лестнице, и я вспоминаю.
Мне было лет десять или одиннадцать, а моей сестре Молли восемь или девять. Мы постоянно здесь играли, воображая, что лестница – это наш собственный космический корабль, на котором мы сражались с армиями инопланетян, жаждущими убить людей и добывать на земле драгоценный минерал, который мы еще даже не обнаружили.
Я поворачиваюсь и вижу, как Молли вытянула вперед руки, словно держа руль. Слезы обжигают мне глаза при виде сестры такой, какой она была до того, как Хэппи опустошила планету, до того, как меня посадили в тюрьму, до смерти наших родителей, до всего этого.
В реальном мире Молли стала Клоном – так называют наркоманов, потребляющих «Побег»[2]. В последний раз, когда я видел ее, она была под кайфом, без сознания, истощенная. Но здесь, в прошлом, в моих воскресших воспоминаниях, она была той юной девочкой, которую я знал, моей лучшей подругой.
Мелкие кудри ее черных волос подпрыгивают, пока она раскачивается в такт движениям воображаемого космического корабля. Поношенная футболка (некогда моя) доходит ей до колен.
– Слышал, что я сказала? – повторяет она, резко посмотрев в мою сторону. – Их сотни! Что будем делать?
Я глубоко вздыхаю, прогоняя эмоции, нахлынувшие на меня при виде сестры, и вхожу в роль.
2
Редакция напоминает: вещество является вымышленным. Применение подобных средств смертельно опасно.