Карина уселась прямо на пол и, поджав колени к груди, заплакала. Ее не трогали, никому, кроме брата и Анны, не было до нее дела, у каждого выжившего собственное горе, и чужое было совершенно не нужно. Анна же еще не закончила спуск, она шла почти в самом конце вместе с Котом и Чеком. К тому моменту, когда все собрались вместе, Карина уже настолько ушла в себя, что даже не понимала, где находится. Она видела не тьму, а комнату генерала Ломова, ощущала под собой не холодный пол, а жесткий ортопедический матрас, не слышала она людей, рядом с ней сидел Клим. В одной руке он держал планшет, в котором обнаружилась неплохая библиотека, а второй обнимал ее обнаженные плечи.
— Ушла в себя, вернется не скоро, — поднимаясь, констатировала Анна.
Уже минут пять женщина, которая была старше Карины на четыре года, и дважды даже замужем побывала, пыталась привести подругу в чувство. Но все было зря, Плеть не реагировала ни на слова, ни на прикосновения. Она была в каком-то трансе.
— Ну, и что делать? — озадачился Чек.
— Ярик, ну что ты дурацкие вопросы задаешь? — не выдержал здоровенный Кот. — Забирай у меня пулемет, а я ее понесу. Сомневаюсь, что она сможет идти. Неужели она так его любила?
Чек пожал плечами.
— Не знаю, можно ли это назвать любовью, но ее тянуло к нему, как магнитом. Он был хорошим человеком и очень необычным. Поверь, нам будет его очень не хватать.
Он стянул с плеча сестры автомат, потом забрал пулемёт Кота, который с помощью обрезка веревки сделал для него ремень, конечно, стрелять с ним было нельзя, зато можно тащить. Поняв, что два пулемёта и два автомата ему не упереть, он посмотрел на «беженцев». Мужчин всего двое — тщедушный профессор и хороший технарь Тимур, мужик лет тридцати пяти, трус редкостный, но руки золотые.
— Тимур, понесёшь ствол.
Тот кивнул и забрал у Чека тяжёлую машинку. Кот, который в миру был Володей Кошкиным, поднатужился и поднял Карину на руки.
— Давай только поторопимся, — попросил он, — я не в лучшей форме.
Чек кивнул.
— Привал закончен, — громко и чётко приказал он. — Если будем бодро шевелить ногами, через час окажемся на месте, а то и меньше. Там вас ждёт вода и еда, вы сможете отдохнуть, а потом мы вместе решим, как жить дальше. Вперёд.
Люди, приободрённые такой речью, поднимались и медленно шли за Ярославом, который теперь занял место сестры во главе колонны.
Проблемным на этом участке было только одно место — там, где нашли обгрызенный мутантами труп спутника Графа. У обитателей бункера так и не хватило времени, чтобы проверить этот тоннель, но всё прошло хорошо, Чек прикрывал, пока остальные топали к решётке. Он бросил озадаченный взгляд на сестру, та так и не пришла в себя, но шла самостоятельно, в один момент она вдруг слезла с рук Кота и пошла рядом. Вот только осмысленности в её взгляде не прибавилось, шла, словно спала на ходу, уставилась в одну точку и механически передвигала ноги, несколько раз поскальзывалась на плесени, но бдительный Кот успевал её подхватывать.
И вот, наконец, массивная дверь, которую они вешали вместе с Климом. Условный стук, запорные штыри входят внутрь, и на них уставилось дуло автомата. Бывший главный безопасник Убежища был верен себе, он выглядел гораздо лучше, хоть и ходил с трудом, неподалеку от двери стоял стул, валялся матрас и пара банок тушёнки, Шлык ждал их возвращения. Он пропускал внутрь по одному, светя фонарем в глаз, и только после этого человек переступал порог. Всё это время в пузо проверяемого был упёрт пистолет.
— Где Клим? — спросил он сурово, когда Чек переступил порог, ведя под руку Карину.
Ярик только покачал головой, а Плеть, услышав имя, дернула щекой, словно судорога прошла.
— Плохо это, — качая головой, произнёс бывший капитан росгвардии. Он привык к гибели бойцов, но эта потеря сильно ударила по боеспособности их непонятной команды. — Плохо, — ещё раз повторил Шлык. — Таран был нашим самым главным активом. Но сделанного не воротишь. Что там вообще произошло? Где остальные?
— Больше никто не выбрался. Сначала давай с людьми разберёмся, а потом я все расскажу.
— А за спиной у тебя что? — поинтересовался Петрович.
— Подарок от инопланетян, Клим отдал перед самым концом, сказал, что башкой отвечаю. Только вот не перед кем больше отвечать.