Никого, никого не осталось вокруг. Звенящая пустота.
Сзади послышались легкие шаги.
— Не помешаю?
Он резко обернулся, так, что едва не свалился в воду.
— Катя? Не помешаете, конечно! Только имейте в виду — здесь мокро…
Она засмеялась.
— Ничего, не сахарная, не растаю. Что это вы ушли от костра?
— Решил немного охладиться. А заодно поблагодарить духов реки за дарованную нам рыбу.
"Что я несу? — подумал Гумилев в ужасе. — Какие духи реки? Нет, чтобы честно признаться, что не люблю застольного пения…"
Но Катя уже заинтересовалась.
— Вы ученый — и верите в духов?
Чтобы не показаться девушке круглым идиотом, Лев был вынужден развить тему дальше.
— Нет, конечно, — усмехнулся он. — А вот древние люди верили. Для древнего грека, например, эта река была бы обиталищем наяд. Но кроме наяд, там жили бы еще и другие духи реки, Мужского пола…
— Русалки и водяной! — засмеялась Катя.
— Точно! Видите, у нас тоже были свои речные духи. А вообще — то у каждого народа есть собственная мифология, уходящая корнями в глубокую-глубокую древность. Это называется полидоксия — поклонение духам, которые слабее богов, но куда могущественнее людей.
— А может, правда когда-то все так и было? Могли же рядом с людьми жить какие-то другие существа! А потом просто повымерли, как мамонты…
— В Туркестане много рассказывают про албасты, злого демона в женском обличье, живущего при источниках вод. Есть вроде бы и мужские особи, называемые «гул». Во время Гражданской войны были случаи, когда их ловили и расстреливали, принимая за басмачей. Так вот, судя по описаниям эти демоны очень похожи на неандертальцев…
Лев украдкой взглянул на девушку — не утомил ли он ее своими историческими экскурсами. Да вроде бы нет — сидит, слушает с интересом.
— Неандертальцы, как принято считать, вымерли пятьдесят тысяч лет назад. Но что, если они не совсем исчезли? Может быть, наши предки, кроманьонцы, просто вытеснили их из привычных ареалов обитания? И они ушли туда, где их никто не тревожил — в глухие леса, в ущелья снежных гор… Не случайно же во многих легендах этих существ называют "снежными людьми"!
— Ужасно хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на такого снежного человека, — протянула Катя. — Вот окончится война, надо будет обязательно организовать экспедицию! Вы же не отказались бы, правда?
— Что за вопрос! Знаете, Катя, это, по-моему, самое лучшее, что может быть в жизни…
Лев запнулся.
— Что же? — лукаво спросила она.
— Свобода… и поиск… разгадка неведомого… а еще — дорога. Я очень люблю путешествовать, Катя.
— А из меня никудышная путешественница, — в голосе девушки прозвучала печаль. — Эвакуация из Ленинграда на Урал, да с Урала в Москву на самолете… Ой, Лев, а вы ведь тоже из Ленинграда?
И они заговорили о любимом городе. Где жили до войны ("до ареста", — мысленно поправлял девушку Лев, но вслух ничего не говорил), где любили гулять… Выяснилось, что у них были даже какие-то общие знакомые, хотя Гумилев и был старше на одиннадцать лет. Кто-то водил дружбу со старшей сестрой одной Катиной подруги, и этот кто-то вроде бы учился на параллельном потоке в университете в то же время, что и Гумилев… И не имело значения, что это было пять лет назад, что Кате тогда едва исполнилось четырнадцать, и студент университета наверняка казался ей старым и совершенно неинтересным. Тогда это было неважно, а сейчас стало ниточкой, протянувшейся между двумя людьми, потерявшими всех своих близких.
Потом к реке спустились раскрасневшиеся от костра Шибанов с Теркиным, и разговор прервался. Но ни Лев, ни Катя о протянувшейся ниточке уже не забыли.
— Ты это, — сказал на следующий день Шибанов, когда они с Гумилевым возвращались со стрельбища. Лев, как всегда, безбожно мазал, и майор Гредасов оставил его на полчаса для дополнительных стрельб, а капитан остался по собственному желанию. — Ты к Катьке клинья не подбивай, понял?
Гумилев остановился, как будто врезавшись в дерево.
— Нет, — сказал он медленно, — не понял.
— Повторяю еще раз. К Катьке клинья не подбивай. Она занята уже.
Лев почувствовал, что у него деревенеет подбородок.
— Тобой, что ли? — спросил он, поворачиваясь к Шибанову.
Капитан был выше и сильнее, но сейчас это не имело никакого значения. Гумилев не боялся его, как не боялся урок на зоне, даже если их было больше и у них были заточки.