За дверями зала раздался какой-то шум. Но именно в этот момент в зеркале что-то дрогнуло.
Катя, не веря своим глазам, смотрела, как из-под кровавых потеков проявляется чья-то призрачная рука. Голубовато-прозрачная, просвечивающая насквозь, с длинными тонкими пальцами. Вслед за рукой показалась голова с огромными, нечеловеческими глазами. Мария фон Белов торжествующе расхохоталась.
– Вы пришли, Великие Неизвестные! Я позвала, и вы явились ко мне!
В следующую секунду раздался страшный треск и правая створка двери слетела с петель, выбитая мощным ударом.
– Всем на пол! – крикнул знакомый голос.
Он хотел обойтись без стрельбы. Схватка с Фрицци и так была слишком шумной, а уж выстрелы наверняка привлекли бы внимание охраны. К тому же Жером по-прежнему не представлял себе, что происходит с Катей. Оставался шанс – крохотный, впрочем – что с ней все в порядке. Когда дверь распахнулась, даже этот крохотный шанс испарился, как капля воды на раскаленной сковородке.
Он увидел двух женщин – одну полуголую, с длинными белокурыми волосами, стоявшую перед огромным, залитым кровью зеркалом. И вторую – тоже обнаженную до пояса, полулежавшую в кресле, с темными ранами на связанных резиновым жгутом руках. И эта вторая была – Катя.
Мозг Жерома не успел проанализировать увиденное. А может быть, просто не захотел – в зале творилось что-то чудовищное, слишком невероятное, чтобы рассудок мог это воспринять. Реальность, которую он видел, была упрощена до голых функций, с нее было содрано все лишнее. Катя была связана и ранена, женщина перед зеркалом была палачом и врагом.
Указательный палец Жерома сам нажал на спусковой крючок.
За мгновение до того, как он выстрелил, Мария фон Белов сжала в руке морского конька.
Жером почувствовал страшную боль в правой руке и выронил пистолет. Точнее, то, что от него осталось – расплавленный, искореженный кусок металла. Полуголая женщина у странно мерцающего зеркала медленно раздвинула губы в открывающей острые зубы улыбке. Подняла руку.
Мозг опять отключился – теперь Жером двигался на одних рефлексах. Что бы там ни было у нее в руке, ему нужно было не попасть под удар этого оружия.
Он прыгнул в сторону, врезался в нагромождение каких-то стульев, упал на колени. Ящерицей проскользнул за массивным старинным шкафом. Раздался громкий треск – шкаф раскололся надвое, будто разрубленный невидимым топором.
На счастье Жерома, в зале было слишком много мебели. У него за спиной разлетались вдребезги мраморные столешницы, звонко лопались деревянные ребра козеток, рассыпались в щепки комоды. Но сам он каждый раз оставался невредим и подбирался все ближе и ближе к огромному, темному от крови зеркалу.
Потом наступила тишина. Жером осторожно выглянул из-за края исполинского гардероба и увидел белокурую тварь совсем рядом. Она настороженно обводила взглядом зал, который заволокло пылью, словно поле боя – клубами порохового дыма. Сейчас Жером находился у нее за спиной. Один прыжок – и он повалит ее на пол, вырвет у нее ту штуку, которой она расплавила его пистолет и переломала мебель. С такой штукой можно будет попробовать прорваться, сказал себе Жером и прыгнул.
Мария фон Белов развернулась, выбросив вперед правую руку. Невидимый луч задел его по касательной – Жерому показалось, что плечо его расплющили огромным кузнечным молотом – и продолжил свое движение, коснувшись вымазанного кровью зеркала.
Стекло взорвалось с оглушительным звоном. Жерома швырнуло на пол, на него посыпались темные от крови осколки.
– Шайссе, – хрипло проговорила Мария фон Белов. – Я из-за тебя зеркало потеряла!
Жером попытался вскочить, но правую ногу пронзила острая боль. Кость сломалась, как спичка – острый конец ее проткнул ткань брюк.
– Не дергайся, – велела фон Белов. – Я не хочу убивать тебя быстро.
Катя не понимала, что происходит. Жером почему-то не сумел выстрелить в фон Белов, потом та стала размахивать руками, и в зале начала взрываться и разваливаться на куски мебель. Потом разлетелось зеркало, в котором шевелилась какая-то прозрачная фигура...
Катя зажмурилась, когда на нее посыпались осколки. Один крупный осколок глубоко вонзился в подлокотник кресла – сантиметров на десять правее, и он рассек бы ей шейную артерию.
Жером лежал на полу, а Мария фон Белов, бочком, как гиена, приближалась к нему, сжимая в руке какой-то предмет. Когда она взмахивала рукой, Жером дергался и вскрикивал от боли.
«Тварь, – подумала Катя, – мерзкая, отвратительная тварь! Если бы я умела убивать взглядом, ты уже давно превратилась бы в труп!»