– Значит, пойдем в Пружаны?
Шибанов вздохнул.
– Времени у нас немного, вот в чем беда. Мы уже и так три дня потратили, а толку чуть. Хотел я вас со старшиной попросить сходить в Пружаны вдвоем, а сам тем временем занялся бы рекогносцировкой на местности. С другой стороны, сомнения меня гложут. Сможете вы все как надо разузнать? Вопросы верные задать?
– А то мы дети, – обиженно буркнул Теркин.
– Ну почему – дети? Нас вон в школе НКВД полгода специально учили, как допрос правильно вести.
– Так то – допрос, – сказал Гумилев. Что-то в словах капитана его покоробило. – А мы ведь просто с человеком побеседовать хотим.
– Ну и хорошо, – Шибанов крепко сжал его запястье. – Я ведь, хлопцы, в вас не сомневаюсь. Одна просьба – не задерживайтесь там. Хорошо бы вам к ночи уже вернуться.
К ним подсел Титоренко. Улыбнулся, глядя на то, как гости уписывают борщ.
– Я твоим бойцам провожатого дам, капитан. Он сам с тех мест, все тайные тропки знает.
Повернулся, свистнул.
– Жигулин, ко мне!
Подбежал боец – невысокий, по-бабьи одутловатый. Винтовка за спиной у него болталась из стороны в сторону.
– Вот, знакомьтесь, Ефрем Жигулин. Ефрем, отведешь товарищей в Пружаны. Шепнешь Антохе, чтобы объяснил им все, что они попросят. Товарищи серьезные, из Москвы.
– Ну, командир, – досадливо протянул Шибанов. – Давай только без подробностей.
Титоренко и сам понял, что сказал лишнее. Сердито насупил густые брови.
– В общем, передай, что я велел ему отвечать на все вопросы. Подробно, понял?
– Понял, товарищ начштаба, – неожиданно молодцевато ответил Жигулин. – Передам все в лучшем виде!
– Потом приведешь товарищей обратно. И смотри, отвечаешь за них головой!
– Обижаете, товарищ начштаба, – боец дурашливо закатил глаза. – Разве Ефрем Жигулин вас подводил когда-нибудь?
– Кончай паясничать, – Титоренко повернулся к гостям, пожал плечами. – Вы не смотрите, что он с виду такой балбес, парень-то он неплохой. И образованный – учился до войны на зоотехника.
Неплохой парень Ефрем Жигулин оказался, к несчастью, невероятно болтлив. Всю дорогу он изводил Гумилева и Теркина рассказами о своих боевых подвигах, которых в его биографии, судя по всему, накопилось больше, чем у среднестатистического рыцаря Круглого Стола. На середине повести о том, как Жигулин заманил большой отряд немцев в болото, где они все и потонули, Гумилев не удержался и сказал:
– Знаешь, тебе повезло больше, чем Сусанину.
– Это почему? – не понял Ефрем.
– Сусанина поляки убили. А ты вон живой.
– Да ну, Сусанин, – недовольно поморщился Жигулин. – Это когда было! Да и вообще, сказки все это. Вы б еще татарское иго вспомнили. Я ж вам про настоящую жизнь рассказываю! Вот кончится война, непременно закончу учебу, а потом книгу напишу! «Война глазами партизана», ничего название, да? Или вот еще хорошее – «Суровые мстители». Правда, здорово?
– Чего уж мелочиться, – сказал Теркин. – Назови книжку «Меня боялся сам Гитлер». И чтоб обязательно с портретом автора на обложке.
– Да ну, – порозовел Жигулин, – нескромно как-то...
Некоторое время он молчал, пытаясь понять, не смеются ли над ним гости, но поскольку Теркин и Гумилев не стали развивать тему, наслаждаясь долгожданной тишиной, ни к какому определенному выводу так и не пришел.
– А сильно фрицы Москву-то разбомбили? – спросил Ефрем минуты через две. Видимо, молчать дольше он был физически не способен.
– А ты сам-то в Москве бывал? – вопросом на вопрос ответил Теркин.
– Сеструха у меня три года назад ездила. Красотища, говорит, невероятная. Вот я и интересуюсь – осталось от той красоты чего или немец, тварюга, все подчистую разнес?
– Осталось, осталось, – буркнул Гумилев. – Москва и не такое переживала.
– А вы прям из самой столицы? – не унимался Жигулин. – На самолете прилетели, да?
– На самокате прикатили, – потерял терпение Теркин. – Слушай, боец, ты помолчал бы хоть десять минут, а?
– Ладно, – Ефрем обиженно скривил рот. – Могу и помолчать, я не гордый...
К Пружанам вышли к вечеру. Село было большое, домов на двести. Ефрем провел гостей укромной тропкой, петлявшей по краю тенистой дубравы и выходившей к глубокому оврагу, отделявшему село от леса. По дну оврага стлался жемчужный туман.
– Вам лучше тут пока посидеть, – сказал он, подводя Гумилева и Теркина к сплетенному из ветвей орешника подобию грота. – Я пока с кузнецом переговорю. А то он мужик недоверчивый, может вас и на порог не пустить.
– С каким кузнецом? – не понял Гумилев. Жигулин посмотрел на него, слегка оттопырив нижнюю губу.