Тут-то она и сообразила, какой дурой была.
«Если я могу лечить других, – сказала себе Катя, – то могу вылечить и себя. Я и рану эту дурацкую могла уже давно зарастить – мне только нужно было не паниковать, спрятаться куда-нибудь в тихое место и сосредоточиться. Правда, пуля... но я бы, наверное, и пулю как-нибудь сумела бы выгнать».
Эта мысль вернула ей надежду. Она, продолжая для вида скулить, откинулась на спинку кресла, крепко зажмурила глаза и постаралась заглянуть внутрь себя.
Там был холод. Холод и пустота.
Жизнь уходила из нее с пугающей скоростью. Жизнь была неразрывно связана с кровью, а крови она потеряла очень много. Каждую секунду у нее внутри умирали тысячи, миллионы клеток. Замедлялись и останавливались процессы движения, которые и есть жизнь. И сил на борьбу уже почти не оставалось.
И тогда Катя представила себе, как где-то глубоко внутри, в красном переплетении вен, забил теплый источник.
Идущие от него волны побеждали холод. Кровь побежала по венам быстрее и, хотя она по-прежнему выплескивалась из вскрытых вен и из раны на ноге, теперь ее хватало для того, чтобы поддерживать искру жизни.
«Раны затянутся, – говорила себе она. – Не быстро, чтобы эта тварь ничего не заподозрила. Но затянутся. Я медленно стягиваю их края... я сшиваю их невидимой иглой. И скоро от них останутся только тонкие красные нити».
Ей было трудно сосредоточиться – очень мешала болтовня Марии фон Белов. Адъютант Гитлера несла какую-то чушь: о Высших Неизвестных, которые направляют историю человечества по собственному усмотрению, но могут поделиться своим могуществом с избранными, о древних культах, целью которых было заставить этих Неизвестных служить хозяевам предметов, о самих предметах – это, пожалуй, было самое интересное, но Мария ни словом не обмолвилась про орла. Зато про какую-то Черную Башню, в которой хранилось сразу несколько предметов, упоминала часто.
– Кроме мангуста, я нашла там морского конька и улитку, – рассказывала Мария, счищая пыль с огромного зеркала. – Какие способности дает улитка, мне еще предстоит выяснить, а вот морской конек – удивительный предмет. Это с его помощью были когда-то обрушены неприступные стены Иерихона. Веришь, Дайна, мне даже страшно становится, когда я думаю о попавшей мне в руки силе!
Она выложила на столик перед зеркалом два серебристых предмета. Конек остался у нее в руках.
– Высшие Неизвестные чувствуют предметы, – продолжала распинаться фон Белов. – Они их притягивают, как магнит. Но если маг незащищен, встречи с Неизвестными он может не пережить. Для этой цели и служат зеркала и кровь.
«Я выживу, – твердила себе Катя. – Каким бы ни был этот ее ритуал, она все равно будет вынуждена отвлечься. И тогда я смогу полностью вернуть себе силы».
Мария фон Белов подошла к ней и проверила, сколько крови набралось в чашу.
– Будем надеяться, этого хватит. Дайна, поверь – здесь нет ничего личного. Второй раз за последние дни судьба толкает мне в руки будущую жертву – согласись, глупо было бы отказываться. Тем более что если эта жертва окажется угодна Высшим Неизвестным, я сравняюсь могуществом с богами.
«Точно, ненормальная», – подумала Катя. Мария наклонилась и легонько поцеловала ее в щеку.
– Прости, Дайна. Ты умрешь не напрасно.
Она взяла хрустальную чашу, подошла к зеркалу и выплеснула кровь так, что та залила стекло сверху донизу.
Катя представила пульсирующее сердце. Оно должно биться ровно, спокойно. Кровь, которой становится все больше и больше, циркулирует по большому и малому кругам кровообращения. Никакой паники. Красные и белые кровяные тельца деловито снуют в трубах сосудов, занимаются своей обычной работой. Легионы тромбоцитов устремляются к порезам на руках и ране на ноге, заставляя кровь свертываться. Раны заживают, плоть, рассеченная сталью, медленно, но верно смыкается вновь. Боль уходит, в организм вливаются новые силы.
У меня получилось, подумала она. Я сумела! Сумела себя исцелить! Ну, держись теперь, сука фашистская!
Мария фон Белов раскачивалась перед залитым кровью зеркалом, бормоча что-то на неизвестном Кате языке. Она была похожа на огромную змею, вставшую на хвост. И, как змея, меняющая кожу, она неожиданно стянула с себя китель и блузку, оставшись обнаженной до пояса. Метнулась к Кате и выхватила у нее из-под ног поднос.
– Я – Медея, – исступленно крикнула Мария фон Белов, зачерпывая кровь из подноса и размазывая по своему телу. – Я жрица подземного мира! Я держу в руках ключи Агартхи. Услышьте меня, Господа Глубин, и придите ко мне, ибо у меня есть то, что дает мне власть!