Похороны
Тяжело,
Потому что нами
Занялись и мороз, и вьюга.
Потому что земля как камень.
Потому что хороним друга.
Мы хороним тебя без гроба,
Без цветов, без речей, без плача
И не скажем ни слова, чтобы
Оправдаться.
Нельзя иначе.
Нам,
Тебя хоронящим людям,
Ты обязан простить все это.
Если ж вдруг
Мы тебя забудем,
Вот тогда нам прощенья нету.
Камни
Нам пишут:
«Будьте стойки, как гранит!...»
Но память
Этих строк не сохранит.
Не потому,
Что стертые слова.
Не потому,
Что стоптано сравненье.
Бывает,
И осенняя трава
В глаза ударит
Свежестью весенней.
Не потому,
Что к слову здесь мертвы, -
Нужней, чем тут,
Оно нигде не будет!
Но без людей
И каменные львы,
И мрамор зданий,
И гранит Невы
Не поднимали б к солнцу головы...
...О, камни!
Будьте стойкими, как люди!
* * *
Я забыть
Никогда не смогу
Скрип саней
На декабрьском снегу.
Тот пронзительный,
Медленный скрип:
Он как стон,
Как рыданье,
Как всхлип.
Будто все это
Было вчера...
В белой простыне -
Брат и сестра...
Ленинградские деревья
Им долго жить -
Зеленым великанам,
Когда пройдет
Блокадная пора.
На их стволах -
Осколочные раны,
Но не найти рубцов от топора.
И тут не скажешь: Cохранились чудом.
Здесь чудо или случай
Ни при чем...
Деревья!
Поклонитесь низко людям
И сохраните память
О былом.
Они зимой
Сжигали все, что было:
Шкафы и двери,
Стулья и столы.
Но их рука
Деревьев не рубила
Сады не знали
Голоса пилы.
Они зимой,
Чтоб как-нибудь согреться -
Хоть на мгновенье,
Книги, письма жгли.
Но нет
Садов и парков по соседству,
Которых бы они не сберегли.
Не счесть
Погибших в зимнее сраженье.
Никто не знает будущих утрат.
Деревья
Остаются подтвержденьем,
Что, как Россия,
Вечен Ленинград!
Им над Невой
Шуметь и красоваться,
Шагая к людям будущих годов.
...Деревья!
Поклонитесь ленинградцам,
Закопанным
В гробах и без гробов.
Февраль
Какая длинная зима
Как время медленно крадется
В ночи ни люди, ни дома
Не знают кто из них проснется
А по утру когда снега
Метелью застилают небо
Опять короче чем вчера
Людская очередь за хлебом
В нас голод убивает страх
Но он же убивает силы
На Пискаревских пустырях
Все шире братские могилы
И зря порою говорят
«Не все снаряды убивают»
Когда мишенью ЛЕНИНГРАД
Я знаю, мимо не бывает
Ведь даже падая в Неву
Снаряды в нас чтоб нас ломало
Вчера там каменному льву
Осколком лапу оторвало
Но лев молчит, молчат дома
А нам по прежнему бороться
Чтоб жить и не сойти с ума
Какая длинная зима,
Как время медленно крадется
* * *
Когда живое всё от взрывов глохло,
А он не поднимал ни глаз, ни рук,
Мы знали: человеку очень плохо.
Ведь безразличье хуже, чем испуг.
Мы знали: даже чудо не излечит,
Раз перестал он жизнью дорожить.
Но был последний способ - взять за плечи
И крикнуть человеку: «Надо жить!»
Приказом и мольбой одновременно
Звучал тот полушёпот-полукрик.
И было так: с потусторонним пленом
Вновь расставался человек в тот миг...
И если вдруг от боли или муки
Я стану над судьбой своей тужить,
Ты, как тогда, на плечи брось мне руки
И, как тогда, напомни: «Надо жить!..»
Память
Неверно,
Что сейчас от той зимы
Остались
Лишь могильные холмы.
Она жива,
Пока живые мы.
И тридцать лет,
И сорок лет пройдет,
А нам
От той зимы не отогреться.
Нас от нее ничто не оторвет.
Мы с ней всегда -
И памятью и сердцем.
Чуть что -
Она вздымается опять
Во всей своей жестокости нетленной.
«Будь проклята!» - мне хочется кричать.
Но я шепчу ей:
«Будь благословенна».
Она щемит и давит.
Только мы
Без той зимы -
Могильные холмы.
И эту память,
Как бы нас ни жгло,
Не троньте
Даже добрыми руками.
Когда на сердце камень -
Тяжело.
Но разве легче,
Если сердце - камень?...
* * *
В блокадных днях
Мы так и не узнали:
Меж юностью и детством
Где черта?..
нам в сорок третьем
Выдали медали.
И только в сорок пятом -
Паспорта.
И в этом нет беды...
Но взрослым людям,