- Как новенький, - удовлетворенно сказал Шибанов, разглядывая палец. - Опять ты меня выручила, Катерина батьковна. даже не знаю, как тебя благодарить…
- Ух ты, - Теркин присел на корточки возле костра, чтобы получше рассмотреть руку капитана. - Даже следа не осталось!
Он обернулся к Кате.
- И давно ты так умеешь, сестренка?
- Недавно, - почему-то сердито ответила Серебрякова. Видно было, что говорить на эту тему ей совсем не хочется.
- А если рана посерьезней будет - тоже излечишь?
- Старшина, - посуровел Шибанов, - не приставай к человеку, а? Я ж у тебя не допытываюсь, как ты свое умение приобрел - может, с чертом договор кровью подписал?
- Какое умение? - с чисто женским любопытством немедленно спросила Катя.
- Рыбу ловить! - хмыкнул Василий.
«Вот так фокус, - подумал Гумилев. - Катя, значит, умеет останавливать кровь наложением рук. И Шибанова лечит не первый раз… Да и у Василия, выходит, есть какой-то секрет, о котором знает только капитан…»
- Я видел такое в Азии, - сказал он Кате. - Суфийские дервиши иногда останавливают кровь усилием воли. Говорят, был один дервиш, который мог отрезать себе палец, а потом приставить обратно - и тот прирастал на место.
- А кто такие дервиши? - спросила Катя.
- Странствующие аскеты-мистики, что-то вроде бродячих монахов. Они много путешествуют, с детства учатся всяким фокусам и трюкам. Есть у них такой особенный танец - кружение.
Кружиться они могут часами, не оступаясь, не падая - считается, что в это время их души выходят за пределы физического тела и могут достичь Аллаха…
- И вы это своими глазами видели?
- Да, конечно. Они забавные - в таких разноцветных круглых юбках, когда крутятся, юбки взмывают вверх и становятся похожи на чашечки цветка…
Лев все время ожидал, что Шибанов вставит какую-нибудь ехидную реплику - это было бы вполне в духе капитана - но никто не перебивал его, все молчали и слушали.
- Вообще в Азии много интересного, - Гумилев подбросил в костер несколько сухих веток, - и даже, с нашей точки зрения, непонятного. Если хотите, я как-нибудь расскажу вам об огнепоклонниках - они до сих пор живут кое-где в труднодоступных горах. Или о потерянном Бактрийском царстве - когда-то это была густонаселенная страна с сотнями больших городов, прекрасными дорогами и каналами. А потом исчезла, как будто ее и не было. Я работал в экспедиции, которая искала бактрийские города, но так ничего и не нашла. Как будто целую цивилизацию бесследно стерли с лица земли…**
Лев замолчал и некоторое время смотрел на пляшущие языки пламени.
- Аналогичный случай был в Тамбове, - сказал Шибанов. - В тридцать девятом году. В одну ночь испарилось целое строительное управление вместе с техникой, сейфом и финдиректором. Финдиректора, правда, через месяц нашли в Краснодаре. А сейф - увы…
- Товарищ капитан! - Внезапно Лев выпрямился и внимательно посмотрел на энкаведешника. - Может быть, пришла пора раскрыть карты? Мне кажется, если кто-то и знает, почему нас всех здесь собрали, так это вы.
Капитан аккуратно смахнул в уху покрошенную зелень и помешал варево деревянной ложкой.
- С чего ты взял?
- Вы знали, что Катя умеет лечить наложением рук? Знали. Знаете, что какое-то умение есть у Василия, так? Вы всех нас нашли и привезли в Москву. Отсюда можно сделать вывод…
- Да никакого вывода отсюда сделать нельзя, - лениво отмахнулся Шибанов. - Вот у тебя, к примеру, есть какое-нибудь секретное умение?
- У меня - нет, - пожал плечами Гумилев. - Для меня вообще загадка, зачем меня сюда вытащили…
- Тебе что, не нравится? Мог бы, между прочим, сейчас в шахте кайлом махать…
- Ладно вам лаяться, -примирительно сказал Теркин. - Скоро там твоя уха-то поспеет, капитан?
- Погоди, - оборвал его Шибанов. Подошел к Гумилеву и навис над ним, мощный, как гладиатор. - Ты, Лев, не обижайся. Я это все к тому, что не больше тебя знаю. Системы здесь нет никакой, а если есть, то такая хитрая, что нам вовек не догадаться. Но есть она или нет - нам главное выполнять свои обязанности. Помнишь, как у Фадеева?
- Я не люблю Фадеева, - буркнул Лев.
- Ну и напрасно. Хороший писатель. Ладно, замяли дело. И вот оно что - чего ты мне все время «выкаешь»? Даже неудобно как-то. Давай на ты?
- Давай, - Лев пожал протянутую руку.
«Хочет увести разговор в сторону, - подумал он. - Все-таки что-то он наверняка знает…»
А потом всем и вовсе стало не до загадок. Уха оказалась изумительно вкусной - Лев, во всяком случае, не едал такой никогда в жизни. Теркин извлек из реки оставленную в холодке бутылку со знакомым уже Гумилеву мутноватым пойлом.
- Э, нет, - сказал Шибанов, - сам не употребляю и вам не рекомендую.
- Обижаешь, капитан! Под ушицу-то - самое милое дело!…
- Про вкусовые пупырышки слышал, старшина? Ты ж после этого никакого вкуса не почувствуешь! Эх, деревня… У нас старики, бывало, в уху стакан водки выливали - но так это другое. Это чтобы запах тины отбить. А тут его и нет - рыба вся чистая…
- Правда, Василий, зачем обязательно выпивать? - поддержала капитана Катя. - Я понимаю еще на фронте - там надо напряжение снять. Но у нас-то какое напряжение? И так все хорошо!
Теркин в растерянности посмотрел на Гумилева.
- А ты чего скажешь, Николаич?
- Я? - Лев вспомнил свой предыдущий опыт и запнулся. - Ну, я тоже думаю, что можно и без выпивки обойтись. Тем более, занятия завтра…
- Тьфу на вас, - обиделся Теркин. - Такой вечер испортили!
Но бутылку убрал.
Посидели, впрочем, замечательно и без самогона.
Когда Шибанов с Теркиным затеяли петь песни, Гумилев, считавший себя неспособным к вокалу, ушел от костра и сел на мостках, опустив босые ноги в прохладную воду. Сидел, смотрел на крупные июльские звезды, слушал, как плещутся волны о деревянные столбики мостков, и думал о том, как хорошо было бы дать знать маме, что он уже не в лагере. К сожалению, сделать это было решительно невозможно: во-первых, похоронный агент, оказавшийся на поверку полковником, строго-настрого предупредил его, что местонахождение Льва Гумилева, на базе С-212, является военной тайной, за раскрытие которой полагается самая суровая кара, а во- вторых, он даже не знал, где сейчас мама. Если в Ленинграде, то как туда сообщишь? А может быть, ее успели эвакуировать? Проще всего, конечно, было спросить у того же полковника, он-то наверняка был в курсе, но Льву не хотелось, чтобы ведомство, отправившее его в лагерь, а затем неожиданно вытащившее оттуда, лишний раз обращало внимание на маму.
А кроме мамы, и сообщать-то было некому. Любе Пашкевич, увлечению студенческой молодости? Теду Шумовскому и Коле Ереховичу, сокурсникам по университету? Оба осуждены по тому же делу, что и он сам, оба отправлены в лагеря. Коля, кажется, куда-то на Колыму, с Тедом они вместе шли по этапу до Воркуты, а дальше их пути разошлись***.
Никого, никого не осталось вокруг. Звенящая пустота.
Сзади послышались легкие шаги.
- Не помешаю?
Он резко обернулся, так, что едва не свалился в воду.
- Катя? Не помешаете, конечно! Только имейте в виду - здесь мокро…
Она засмеялась.
- Ничего, не сахарная, не растаю. Что это вы ушли от костра?
- Решил немного охладиться. А заодно поблагодарить духов реки за дарованную нам рыбу.
«Что я несу? - подумал Гумилев в ужасе. - Какие духи реки? Нет, чтобы честно признаться, что не люблю застольного пения…»
Но Катя уже заинтересовалась.
- Вы ученый - и верите в духов?
Чтобы не показаться девушке круглым идиотом, Лев был вынужден развить тему дальше.
- Нет, конечно, - усмехнулся он. - А вот древние люди верили. Для древнего грека, например, эта река была бы обиталищем наяд. Но кроме наяд, там жили бы еще и другие духи реки, Мужского пола…
- Русалки и водяной! - засмеялась Катя.
- Точно! Видите, у нас тоже были свои речные духи. А вообще- то у каждого народа есть собственная мифология, уходящая корнями в глубокую-глубокую древность. Это называется полидоксия - поклонение духам, которые слабее богов, но куда могущественнее людей.