Рольф улыбнулся, но на этот раз его улыбка показалась Раухеру улыбкой тигра.
- Мы собираемся проникнуть на передовую, - снисходительно объяснил он. - Штатским там не место.
- И где же мы достанем солдатскую форму? - подозрительно спросил Морозов. Ему все больше казалось, что диверсанты воспринимают его как досадную помеху, и что они с удовольствием бросят его на произвол судьбы при первой подвернувшейся возможности. Может быть, отсутствие формы - это только предлог для того, чтобы его здесь оставить?
- Убьем кого-нибудь, - равнодушно пожал плечами Бруно. - Кого-нибудь, похожего на вас.
Раухера передернуло. Он был кабинетным разведчиком, и чурался насилия. Когда Рольф на его глазах сломал шею мальчишке-сержанту, его чуть не вывернуло наизнанку. Коммандос, которых он уже не воспринимал как своих спасителей, легко говорили об убийстве, и еще легче убивали. На мгновение у него мелькнула сумасшедшая мысль: убежать, незаметно отстать от группы, исчезнуть в проходных дворах. Возможно, еще вчера он бы так и сделал, но после того, что диверсанты не без его помощи натворили в подвалах Большого дома, останься в Ленинграде было бы безумием.
- Надеюсь, мне не нужно будет принимать в этом участия? - спросил он тихо.
Коммандос переглянулись и рассмеялись.
- Нет, - ответил Хаген. - Вам не о чем беспокоиться, если только вы не боитесь носить сапоги мертвеца.
Следующий час был самым длинным в жизни Раухера. Они с флегматичным долговязым Бруно сидели в пропахшем бензином особняке и ждали, когда вернутся Рольф и Хаген. Бруно предложил Раухеру перекинуться в картишки, но разведу которого била нервная дрожь, отказался.
Коммандос вернулись, неся с собой завязанную в узел солдатскую форму и документы на имя Варенцова Петра Федотовича русского, 1904 года рождения. С фотографии глядело на Раухера туповатое лицо лысого невзрачного человечка. «Неужели я похож на этого недоноска?» - подумал Морозов.
- Варенцов, конечно, был не такой упитанный, как вы, - усмехнулся Рольф, - но вряд ли кто-то станет обращать на это внимание. А вот с шевелюрой вам придется проститься.
Он вытащил из кожаного чехла опасную бритву. Раухер отшатнулся.
- Вы же не собираетесь брить меня этим?
Рольф с серьезным видом кивнул. «Он меня зарежет, - в панике подумал Морозов. - Перехватит за горло, как барана, и полоснет бритвой по артерии!»
Он вскочил и отбежал к стене.
- Нет! Я не хочу! Вы мне всю голову изрежете!
Коммандос расхохотались. Рольф, продолжая смеяться, сложил бритву и кивнул Хагену.
- Пожалеем нашего друга. У тебя ведь была с собою машинка?
- Да, - ответил Хаген, проведя ладонью по своему короткому ежику. - В отличие от некоторых, я всегда слежу за своим внешним видом.
- Только побыстрее, - велел Рольф. - Нам нужно успеть добраться до Невской Дубровки до наступления темноты.
Второй раз капитан Шибанов пришел в себя к вечеру. Он понял это по дынному оттенку солнечных лучей, падавших на его койку. Голова болела так, будто он выстоял несколько раундов против Николая Королева*, будучи связанным по рукам и ногам.
- Какой сегодня день? - прохрипел капитан в пространство.
- Понедельник с утра был, - сказали ему.
- Врача позовите!
- Эй, сестричка! -закричал кто-то. - Капитан врача требует!
На Шибанова дохнуло крахмальной свежестью, и он увидел склонившееся над ним миловидное лицо черноволосой медсестры. К сожалению, это была не Катя.
- Вам нельзя разговаривать! - строго сказала сестра. - Врач осмотрит вас завтра утром, во время обхода.
- Слышь, чернявая, - с усилием проговорил Шибанов. - У меня срочное спецзадание. Мне в управление НКВД надо, на Литейный. А вы меня в госпитале вашем мурыжите…
- Тише, - медсестра приложила палец к губам. - У вас тяжелейшая контузия, вам нельзя двигаться! Сегодня утром вы уже пытались встать, и чем это закончилось? Сейчас я вам укольчик сделаю, и вы заснете. А утром доктору все расскажете.
- Какой, на хрен, укольчик! - рявкнул капитан, приподнимаясь на локтях. Голова отозвалась яркой белой вспышкой боли, но никакого кружения разноцветных пятен больше не было. - Говорят же, мне на Литейный по делу, срочно!
Чьи- то сильные руки уперлись капитану в плечи и уложили его обратно на подушку. Что-то острое кольнуло его в бедро, и сейчас же вверх по позвоночнику прокатилась теплая и мягкая волна, смывшая все мысли и тревоги. «Ну и ладно, -подумал Шибанов, закрывая глаза. - Все равно на день рождения я уже опоздал…»
- Вот ваша Дубровка, - закричал водитель «студебеккера», тормозя около разрушенного прямым попаданием тяжелого артиллерийского снаряда дома. - Километр по тропинке протопаете - и на месте.
Четверо красноармейцев выбрались из кузова. Высокий здоровяк с погонами лейтенанта подошел к кабине и протянул воителю банку тушенки.
- Держи, земляк. Выручил разведку.
Водитель рассмеялся и дал газу. «Студебеккер», пыля по разбитой дороге, умчался в сторону Кузьминки.
- Зачем вы отдали ему консервы? - недовольно проворчал Раухер. - Он бы и так нас довез.
- Лишний груз, - ответил Рольф. - Не переживайте, если все пойдет по плану, сегодня ночью вы будете обжираться сардинами в масле.
Коммандос зашагали по дороге, указанной водителем. Впереди, в малиновом закатном небе, поднимались дымные султаны пожаров.
- Легенда такая, - сказал Рольф, оборачиваясь к Раухеру. - Мы специальный отряд радиоразведки, который должен установить на левом берегу Невы несколько радиомаяков. Необходимое для этого предписание у нас есть. Вы, Петр Федотович, в эту легенду не вписываетесь. Согласно вашим документам, вы боец третьей гаубичной батареи 70-й стрелковой дивизии. Делать на том берегу вам нечего. Поэтому, пока мы будем договариваться с командованием и готовиться к переправе, вы должны сидеть тихо и не высовываться.
- Как же вы меня заберете?
- Переправляться все равно будем ночью. В темноте вам нетрудно будет пробраться в лодку незамеченным. Главное - чтобы вас не обнаружили раньше. Вдруг вам встретятся друзья покойного товарища Варенцова.
- Спрятаться я смогу, - сказал Раухер, подумав. - Но как же мне дать вам знать, где именно я прячусь?
- Вы умеете кричать выпью? - поинтересовался Бруно. Раухер растерянно помотал головой. - Жаль, очень жаль.
- Брось свои шуточки, Бруно, - сказал Рольф. - Этот вопрос решается просто. Мы спрячем нашего друга сами, и ему останется только просидеть в своем укрытии несколько часов.
- Но вы точно вернетесь за мной? - с тревогой спросил Раухер. Рольф посмотрел на него долгим взглядом.
- Знаете, дружище, если бы мы хотели вас бросить, проще всего было бы оставить вас там, в горящем доме. А теперь не задавайте больше вопросов и молча выполняйте все мои приказы, ясно?
Раухер кивнул. Он вспомнил, как пылал подожженный диверсантами особняк. Там, вместе с расстрелянной Рольфом рацией, сгорели документы на имя Николая Леонидовича Морозова. Дороги назад у него не было.
- Мы сделаем крюк и обойдем поселок с севера, - сказал Рольф. - Переправляться все равно будем ниже по течению.
Уже почти стемнело. Ветерок, дувший со стороны реки, приносил запахи железа и бензиновой гари. Время от времени на западе бухали тяжелые гаубицы и отрывисто лаяли зенитки.
- Тихо сегодня, - заметил Раухер. Рольф хмыкнул.
- Зигфрид возвращается.
Раухеру нашли укрытие в пустом лодочном сарае, неизвестно каким чудом уцелевшем в километре к северу от Невской Дубровки. Он забился в самый темный угол, накрылся какой- то вонючей рогожкой, а Бруно и Хаген завалили его гнилыми досками и рваными рыболовными сетями. В этом убежище Раухер просидел четыре часа.
Страх понемногу отпускал его. Самое худшее было позади - им удалось выбраться из Ленинграда. Там, в городе, властвовала всемогущая тайная полиция - здесь, на передовой, действовали совсем другие законы, и, хотя они были почти непонятны Раухеру, он нутром чувствовал, что тут безопаснее.