– Правило чинить задумал? – продолжал недоумевать Ванька.
– Нет, тут нужно все с толком провернуть. – Дед сделал вид, что задумался. Потом начал излагать: – Ты, кстати, должен быть в курсах: сегодня ночью мы запалим склады, чтобы скрыть нашу поживу. Дело нехитрое – плеснул керосинчику да чиркнул спичкой, а потом заживем, как марксисты учили, при полном коммунизме. Сейчас в том районе постоянный артобстрел, никто и не поймет, в чем дело, решат, что от зажигалок загорелось.
Ванька вспомнил недавний разговор с воровской молодежью.
– Я думаю послать на дело тебя с Федулей. Ну и сучат заодно. Как запалите склады, их двоих там и положите. Пусть в огоньке за предательство пожарятся. На крайняк на них все и спишется.
– Не нравится мне это, – возразил Ванька. – Коли ссученные, дознаться надо, на базар вывести.
– Незачем баланду травить, – не согласился Дед. – Когда ты видел, чтобы легавые прихвостни на базар повелись? Кончать их будем, я уже решил.
– Ну, тогда, может, ты сам их на перо и поставишь? – зло пошутил Иван, зная, что Дед на мокруху никогда не шел.
– Ванечка, ведь не я, а ты с ними хороводил, тебе и отмываться, – строго произнес Дед.
Цыган задумался, не зная, что делать.
– Да ты не боись. Если сдрейфишь, Федуля подмогнет, – заверил его Дед и, сбросив исподнее, вошел в парную, показывая, что разговор окончен.
Ванька пытался придумать выход из создавшейся ситуации, но, как ни старался, не смог. Чтобы Дед не заподозрил неладного, последовал в парную, где сразу попал под березовый веник, который Федуля заранее замочил в дубовой кадке. Потом в предбаннике Дед налил всем по сто граммов «Московской».
– Чтобы все было тики-так! – провозгласил тост Нецецкий.
– Маловато, – подал голос обиженный количеством водки Федуля.
– После дела – хоть обожритесь, а сейчас сто грамм боевых, и все, – вспомнил про военное время Дед и неприятно улыбнулся. – Что, Ванька, молчишь? Не хочешь грязную работу делать?
– Хочешь не хочешь, какая теперь разница! – Ванька выпил водку глотком.
– Другое дело! – Нецецкий по-своему истолковал его слова.
– Вот, Ванек, тебе беда, – протянул Цыгану длинную острую финку Федуля. – Моя любимая, никогда не подводила. А я уж по старинке аркашку наброшу.
– Помню, Федуля, ты раньше хорошо удавку затягивал. Не забыл еще? – хихикнул Дед.
– Напраслину говоришь, – обиделся старый убийца.
Поздним вечером за группой воров приехала служебная машина Кубышки, который, отпустив водителя, сам был за рулем. Четверо воров сели в салон и теперь ждали – Дед о чем-то шептался с Сосковым.
– Там сейчас как раз бомбят, одна фугаска попала на территорию, лучшего времени быть не может, – донеслись до Ваньки слова Кубышки.
Машина тронулась. При въезде в город их остановили для проверки документов, но когда Сосков показал пропуск от военного коменданта города на машину и свое удостоверение, пропустили, даже не досматривая пассажиров. На подъезде к складу Сосков заметил столб дыма над административным корпусом от попадания зажигательной бомбы и проинструктировал пассажиров:
– Расходимся по складам согласно плану и осуществляем поджог в двадцать три часа сорок пять минут. Сверьте часы.
– А у меня их нет, – подал голос Чеснок.
– На, возьми мои, потом отдашь, – недовольно буркнул Кубышка.
Машина въехала на территорию складов и остановилась у административного здания, которое пытались тушить работники складов.
– Молодежь, выходи, – приказал Кубышка. А когда Шкет с Чесноком вышли, попросил оставшихся воров: – Не забудьте снять мои часы.
– Твой кто? – поинтересовался Федуля. – За кем пойдешь?
– Мне все равно. За Шкетом, – предложил Иван.
Они вместе со всеми несколько минут таскали воду и песок, передавая ведра по цепочке для тушения огня. Улучив момент, Ванька приблизился к Шкету и шепнул ему, одним глазом наблюдая за Федулей:
– Есть базар. Топай в свой склад, но не шибко рви.
Шкет осторожно «выпал» из цепи людей и направился в сторону своего объекта. Ванька поймал взгляд Федули и, подмигнув ему, двинулся следом. Отойдя за угол, он затащил ничего не понимающего парня в автомастерскую, чтобы видеть, как пойдут Чеснок и Федуля.
– Ты чего, Иван? – испугался его поведения Шкет.
Цыган быстро и жестко пересказал задачу, которую поставил ему и Федуле Нецецкий. Парень побледнел и с безысходностью спросил:
– Ты чего, меня здесь порешишь?
– Ты, кажется, хотел уйти от Деда на вольные хлеба, – напомнил Цыган.
– Да, – подавленно промолвил Шкет.
– Похоже, пришло это время, – решительно заявил Цыган.
– Что? – не понимал пребывающий в шоке молодой урка.