– Главное, чтобы этот запас соответствовал твоему уму и практичности, которую достаточно высоко оценивает наше руководство, – дал последний совет руководитель проверки. – А времени тебе даю ровно сутки.
После ухода Брюжалова Кубышка попытался проанализировать ситуацию, но, как ни прикидывал различные варианты дальнейших действий, по-любому риск был огромным.
Сохранившихся после пожара учетных документов Петракову было явно недостаточно, чтобы составить мнение даже по поводу правильности ведения складской учетной политики, не говоря уж о возможных злоупотреблениях или воровстве. Главный бухгалтер, пожилая еврейка трудно определяемого возраста, на все его запросы отвечала одинаково спокойно: «Уничтожено фашистскими бомбами». При этом ее уверенность и спокойствие могильной плиты для опытного Петракова объяснялись исключительно отсутствием документов.
– Скажите, Исраэла Соломоновна, а кроме основных складов, ваше предприятие имеет какие-нибудь филиалы или резервные хранилища? – поинтересовался капитан милиции, хорошо помня о хранилище в Волковой деревне.
– Товарищ капитан, вам же, работнику ОБХСС, не хуже меня известно, что раз на нашем балансе не значится никакого другого имущества, значит, и филиалу неоткуда взяться, – немного уклончиво ответила опытный бухгалтер.
– А к овощехранилищу в Волковой деревне Бадаевские склады имеют какое-либо отношение? – более конкретно задал вопрос Петраков.
– У нас на балансе нет никакого овощехранилища в Волковой деревне, – более чем уверенно заявила бухгалтер.
– Тогда мне нужно переговорить с Афанасием Игнатьевичем, – обрадовался работник милиции, чувствуя, что нащупал какую-то ниточку.
Бухгалтерша, пожав плечами, пошла выяснять, свободен ли ее начальник, и через пять минут заявила, что Сосков освободится не раньше, чем через полчаса.
– Ничего страшного, подожду, – кивнул Петраков, хотя ему не терпелось выяснить ведомственную принадлежность овощехранилища, его содержимое и, главное, то, почему охранник упомянул Соскова словно своего начальника.
Прошло полчаса. Алексей Петраков подошел к кабинету Соскова и, постучавшись, попытался открыть дверь. Та была заперта.
– Он недавно отъехал вместе с руководителем проверки, – пояснил проходивший мимо инспектор пожарной охраны.
«Ладно, все равно от меня не отвертится», – разозленно подумал Петраков.
Так и не дождавшись Соскова, Петраков по приезде в управление попросился на прием к Огурцову. Профессиональная интуиция подсказывала капитану милиции, что в овощехранилище вполне могли находиться какие-либо материальные ценности, в том числе и якобы уничтоженные фашистскими бомбами. Поэтому, помня слова начальника об осторожности с исполкомовским продуктовым резервом, он решил подстраховаться, поделившись со старшим майором своими подозрениями. Заместитель начальника управления НКВД выглядел уставшим и осунувшимся.
Петраков не спеша начал докладывать об убийстве девушки и ее приятеле Иване, который замешан в краже у известного певца, об обнаруженных в Волковой деревне вещах с квартиры Христофорова, а затем о следах, приведших к охраняемому овощехранилищу, каким-то образом оказавшемуся связанным с продуктовым резервом и фамилией начальника сгоревших Бадаевских складов. Глаза Огурцова загорелись, и он даже одобрительно хлопнул по столу. Но неожиданно лицо его опять стало усталым.
– Значит, говоришь, Соскова не успел опросить?
– Да. Обещал через полчаса освободиться, а затем вдруг куда-то уехал вместе с Брюжаловым, председателем комиссии, – пояснил капитан.
– А Сосков знал, чем ты интересуешься?
– Думаю, бухгалтерша могла ему об этом сказать.
– Еще утром? – уточнил Огурцов.
– Одиннадцати часов не было.
– Так, так… – прикидывал что-то в уме Огурцов. – Кроме тебя об овощехранилище кто-нибудь знает?
– Ребята из группы Солудева, они же со мной на обыске в Волковой деревне были, – кивнул Петраков. – Но о том, что там всплыла фамилия Соскова, кроме меня и вас, никому не известно.
– Что ж, уже лучше, – облегченно вздохнул Огурцов.
– Не понял. – Алексея удивила реакция старшего майора госбезопасности.
– Эх, капитан, капитан… – снова вздохнул Огурцов, – хороший ты спец, но начисто лишен политического чутья.
– Да нет тут никакой политики, – не выдержал Петраков, – банальная уголовщина.
– Уголовщина, говоришь? – усмехнулся начальник. – А вот этот приказ об откомандировании трех сотрудников, тебя в том числе, в комендантский истребительный батальон прочесть не хочешь?
Огурцов протянул Петракову приказ за подписью комиссара госбезопасности 3-го ранга начальника Управления НКВД, в котором значилось, что для борьбы с немецкими диверсионными группами он и еще два офицера откомандированы в качестве командиров контрдиверсионных групп, с прибытием к новому месту службы в течение суток и постановкой на довольствие согласно штатному расписанию.