– Проходи, Афанасий Игнатьевич, присаживайся, – поприветствовал напарника Нецецкий. – Выпьешь чего-нибудь?
– Если беленькой граммов сто, то не откажусь, – кивнул Кубышка, окинув глазами незамысловатую, по мирным временам, закуску, которая сейчас выглядела непростительно роскошно. – Не боишься выставлять напоказ все это?
Дед, словно впервые, оглядел аппетитно нарезанный шпиг, банку балтийской кильки, тонкие дольки репчатого лука, буханку черного хлеба, соленые огурцы и картофель в мундире.
– Так я накрыл стол под нашу встречу, из уважения к тебе.
– Сейчас так только первый секретарь горкома ест, – продолжал ворчать Сосков, принимая из рук Федули стопарик водки.
– Вот спасибо, вот порадовал старика! – засмеялся Нецецкий. – Я всегда говорил: придет мое время. Так, Федуль?
– Угу, – подтвердил матерый уголовник.
– Разве мог я, урка, хавая тюремную баланду, мечтать, что когда-нибудь мне комиссаровская бацилла перепадет и что я вровень с ним харчеваться буду?
Сосков выпил водки и жадно закусил, налегая больше на шпиг. Дед, глядя на него, удовлетворенно ухмыльнулся.
– А может, Афанасий Игнатьевич, придет время, когда мы будем хавать не как комиссары, а много лучше? – продолжил развивать тему старый вор.
– Вряд ли, – резко ответил Кубышка.
– Есть дело? – Нецецкий почувствовал, что тот пришел с неприятностями.
Сосков пересказал Деду разговор с председателем горкомовской комиссии, добавив, что за тем стоит партийное и городское руководство и что ему уже помогли, убрав работника ОБХСС, который вычислил хранилище в Волковой деревне.
– Нехорошо, Кубышка. Все решил, со всеми перетер, а меня на посошок оставил? – выразил недовольство Нецецкий. – Словно и не подельники мы с тобой.
– Да нет, Людвиг, мне нужно было решать быстро, иначе склад могли взять, – возразил Сосков.
– А может, пришить этого парламентера? – предложил самый простой выход Дед. – И не надо ни с кем харчи делить.
– Поздно. Если с ним что случится, меня арестуют, – замотал головой в несогласии Сосков.
– За что? Ты же себе алиби обеспечишь, – не понял Нецецкий.
– При чем тут алиби? Меня возьмут по любому поводу, например за халатность, и накрутят хоть заговор против власти, хоть шпионаж в пользу врага, – напомнил Кубышка вору о безграничных возможностях обвинительной машины.
В павильон постучался и вошел молодой урка, одетый в шинель железнодорожного проводника. Увидев незнакомого ему Кубышку, он знаком показал, что ему есть чего сказать.
– Говори, все свои, – разрешил Дед.
– Там баба картину диктора толкает, говорит, ценная, – сообщил парень.
– Какого диктора?
– Совинформбюро, – уточнил молодой урка.
Никто из воров не мог понять, о чем он говорит.
– Ты че, пацан, бодягу разводишь? – разозлился Дед.
– Мне сказали: будет холст или доска, так докладывать, – испугался парень.
– Что на картине? – поинтересовался Федуля.
– Деревья там, изба, церковка на отшибе, – наморщил лоб парень, вспоминая пейзаж. И неожиданно заулыбался: – Вспомнил диктора, Левитан его фамилия.
– Левитана нужно брать, – подал голос Кубышка, понимая, что молодой вор спутал известного русского художника с диктором Совинформбюро.
В результате переговоров с продавцом был установлен товарный эквивалент картины Левитана: две буханки черного хлеба, плавленый сыр в ящике весом около пяти килограммов, двенадцать кусков хозяйственного мыла, отсев сахарного песка общим весом три килограмма, девять пачек третьесортного табака и две банки клюквенного джема. Через минуту небольшой пейзаж в золотистом багете лежал на воровском столе.
– И что же ты предлагаешь? – вернулся к прерванному разговору Нецецкий. – Поставить на довольствие всех комиссаров в городе?
– Я составил список продовольствия, который якобы остался после пожара на резервном складе, уменьшив реальный объем продовольствия в два раза, и завтра должен его передать. Делиться придется! Но с другой стороны, наша половина будет находиться под охраной городских властей, а это нам не помешает.
– Значит, ты свою половину отдаешь, и нашего совместного уже ничего нет. Свою пайку мы уж как-нибудь сами хавать будем, – подвел итог Дед.
– Что же, я пустым останусь? – возмутился Кубышка.
– Даже каталу пустым из-за стола не выпускают, – ухмыльнулся старый вор. – Можешь взять себе Левитана.