— Идите-ка к палаткам, мужики, сейчас совет командиров тут б-будет. Саша п-приедет, — а вот и наш главнокомандующий появился. Юра Тимофеевич Семененко. Мужик строгий, серьезный, справедливый и…. Непьющий. И к этому делу относящийся сугубо отрицательно. И в этом он абсолютно прав. Пьяные дебоши, ор у костра и кидание патронов в костер — дело весьма неприятное. Самое смешное, что мы — вятские водкохлебы — пьем совершенно по-другому.
Для тепла, расслабления и разговора. А вот пьяных дебошей у нас не бывает. Впрочем, вру. Бывают. Иногда. После таких истерий — виновник просто выгоняется из отряда. Навсегда. И безоговорочно. Без права апелляции.
Устал пить? Иди спать.
— Думаешь, всё выжрут? — с сомнением смотрит Еж на спиртное. — Надо тогда перепрятать.
— Да неудобно просто. Давай, сначала дела все решим, а п-потом уже сидите тут.
— На самом деле, мужики, идите-ка в лес!
— Рита, мы только что оттуда, — это Змей подал голос.
— Ладно, мужики, пойдем, правда, посидим у нашей палатки, — Степан — серьезный такой мужик — вставляет свое веское слово.
Парни набирают еды-закуски в свои котелки и отправляются к палатке Васьки и Степки.
Они не входят ни в какой отряд. Они — сами по себе. Прямо как я. Рассказывать я про них не буду. Потому что не знаю про них ничего. Не потому что, они такие все из себя 'черные' — а потому что мне это не надо. Мы встречаемся на Вахте, на Вахте и расстаемся.
Мы просто работаем вместе. Работаем… Воюем. Только у нас вместо автоматов — лопаты в руках. Похоронные команды…
Парни поднимаются на обрыв и исчезают за поворотом. Я и Еж — остаемся. Еж — потому что он все-таки командир. А мне просто интересно.
И еще… я же говорил, что официально меня тут нет? Меня нет ни в одном списке ни одного из отрядов. Я не написал, в двадцатый уже раз, заявление о вступлении в поисковый отряд, который когда-то сам создал! Я не расписываюсь в журнале техники безопасности. Я не подписался под распиской 'О существовании статьи двести двадцать второй — предупрежден!' У меня нет справки из областного УВД — 'По статье два-два-два не привлекался'. Да, да… Для того, чтобы искать бойцов — сейчас необходимо доказательство того, что ты не привлекался за хранение боеприпасов и огнестрельного оружия. А если тебе нет восемнадцати — еще и разрешение от родителей, заверенное нотариусом. Я просто приехал и копаю. Меня нет. Я вне закона. Это местные власти придумали, что я вне закона. А мне пофигу. Не для них я работаю. Для себя. Для своей совести.
А вот и Тамбов пришел. Почти одновременно с ними — Архангельск-Северодвинск. Еще Тула, Рязань, Пермь, Питер…
Наших командиров аж шесть штук:
Юра — командир кировского отряда. Ритка — командир слободского 'Возвращения', Ежик — Котельнич. Гоша Култышев — Фаленки. Леха Зыкин — Нолинск. Зуевский еще отряд. Командира пока не знаю — как зовут. Еще толком не познакомился с ним.
А что вы хотели? У нас шестнадцать поисковых отрядов из Кировской области. Из сорока двух районов. Здесь шесть — остальные в Новгородской области.
А я из какого отряда? А не из какого. Я сам по себе. Семнадцатый я.
А вот и Сашка — командир всей синявинской поисковой экспедиции. Наши вятские отряды — все — подчиняются Юре Семененко. Юра за нас за всех перед Сашкой отвечает. Все просто. Как в армии.
Садимся за стол. Мы заводим генератор — лампочка над столом немедленно загорается. Так-то светло еще. Но — пусть будет еще светлее.
— Значит так, — начинает Сашка, сдвигая фуражку военного образца на затылок. — Есть две новости. Одна плохая…
— А вторая, соответственно, еще хуже… Начинай с ху… С очень плохой, — встревает Еж.
— Чтобы просто плохая — хорошей показалась? — засмеялся Юрка.
Хороших новостей от начальства не бывает. Даже в день зарплаты. А тут у нас зарплат нет. Тут мы платим.
Сашка пожимает плечами:
— Как скажете, товарищи командиры. Просто плохая новость — транспорта на захоронение не будет. Добираться будете сами. Я, конечно, попытаюсь…
Потом Сашка долго рассказывает, где он может достать транспорт, для того, чтобы поисковики добрались до похорон. Все ржут. Я улыбаюсь — новость как новость, ничего плохого. Первый раз, что ли? От нашей стоянки до кладбища — всего семь километров по прямой. В прошлом году ходили, в позапрошлом. Сейчас что, не доберемся, что ли?
— Новость очень плохая, — Саша держит паузу как хороший актер, дожидаясь, пока утихнут смешки за столом.
— Захоронение будет шестого числа…