Сидим, трындим. Я изображаю из себя старого деда, как и полагается. Ем, ворчу, кряхчу. Детям забавно. А мне тоже.
— Завтра Еж приедет, — говорит Ритка.
— Да ты что? — радуюсь я. Со школьниками, конечно, забавно. А с Ежом оно веселее. Еж он же — Еж. Да сами потом узнаете. — А с кем, один, что ли?
— Не. Еще Змей, Дембель, Буденный, Юди, Кудрявый… — перечисляет она.
Отлично. Компашка собирается что надо.
Еж — Андрюха Ежов. Мы с ним катаемся в 'Поиск' уже лет десять. Ну, или десять с половиной. Про него рассказывать не получится. Его надо видеть и слышать.
Змей — Серега Загарских. Кликуха от того, что он носит очки. Сначала была 'Змей Очковый'. Потом стала просто Змей. Не потому что — хитрый. А просто так получилось.
Дембель стал Дембелем в прошлом году. Весной. Он тогда и впрямь был дембелем — сержант запаса Шемякин. Из армии приехал домой, переоделся и на Вахту. Вахта — она не отпускает. Я вечно его фамилию путаю с Шамриковым-младшим. Почему младшим? Да потому что тот ездит в Поиск вместе с отцом — дядей Вовой.
А почему Шамрикова-младшего Буденным называют? А он как-то купил себе буденновку и в одних трусах скакал вечером по лагерю со сменным стволом от немецкого 'МГ' в руках. Причем трезвый скакал. А когда выпил — то залез на Дембеля и, изображая из себя Конную Армию, поскакал на нем в Северодвинск. В смысле, в лагерь ребят из Северодвинска. Не доскакали, ибо упали. Эх… Жаль, что не с моста. Веселее было бы. Просто упали в лужу. Поэтому и прилепилось — Буденный.
Юди — он же Женька Юдинцев. Гора мяса и плоти. Здоровый как накаченный бегемот. Терминатор рядом с ним — тощий узник Бухенвальда.
Ну и Кудрявый. Который вовсе не кудрявый. Просто фамилия такая — Кудреватых.
А почему клички у них? Да потому что по рации очень неудобно вызывать по именам и фамилиям. Считай, что клички — это позывные.
— Еж, Еж, Змей на связи. Как у вас?
— Змей, прием. Глухо. У вас как?
— Аналогично. Еж, Дембель фляжку достает. Мы у полутонной воронки. Бегом пока не кончилась.
— Змей, если фляжка кончится до моего прихода…
Дальше идет игра слов. Вполне себе переводимая, но непечатная.
У Ритки позывной — Мать. Очень удобно, кстати. Если, что можно послать к матери по матери.
А у меня какой? Хе… У меня много позывных в интернете. Зеленый, бывает, Годзилка бывает, Зубастый бывает…
А по рации я… Только громко не ржите.
Белоснежка.
Да, да. Белоснежка. Тоже как-то было… Сидим, значит, отдыхаем около раскопа. Перекуриваем. Еж мне и говорит, Лех, ты у нас писатель-сказочник? Расскажи-ка нам какую-нибудь сказку. Ну, я и рассказал порноверсию 'Красной Шапочки'. А там фантазия у мокрых, грязных, уставших мужиков, конечно же, разыгралась до групповухи с Белоснежкой. Ну, вот кто-то и ляпнул:
— Леха, ты же лучше Золушки с Белоснежкой сказки рассказываешь!
Хрен его знает, рассказывала ли когда-нибудь Белоснежка своим гномам эротические сказки, но позывной так ко мне и прилип. В отместку я их стал называть семь гомов. Именно гомов, а не гномов. Ибо не фиг изгаляться над Дедушкой.
Хорошо, что приедут. Нет, конечно, и с Юркой Семененко интересно, и с дядей Вовой, и с Матерью. В смысле, с Ритой.
Но с этими опездолами забавнее.
— Поезд у них в шесть утра, так что около двенадцати будут, — говорит Рита.
Я молчу, доедая остатки ужина, и киваю:
— Ну, хоть одну ночь нормально поспим. А какие планы на завтра, Мать?
— Так-то выходной решили устроить. Завтра спим до упора. Потом на Лехе едем в Питер.
Леха — командир еще одного нашего отряда.
Блин, я, наверное, всех запутал?
Представлю всех, пожалуй. Здесь, под урочищем Гайтолово, стоят много отрядов. Тамбов стоит, Северодвинск, Киров.
Кировских отрядов несколько. Из самого Кирова пэтэушники под командованием Юры Семененко. Слободской — Мать командует. Еще Котельнич — там Еж. Котельнич и Слободской вместе харчуются. Фаленки — Гоша Култышев, он же Мурзик. Зуевский отряд — их четыре человека — приехали в первый раз. И нолинский отряд Лехи Сунцова. Слободской, Котельнич, Фаленки, Зуевка, Нолинск — это районные центры нашей Кировской области.
Так вот. Нолинск приехал на 'Соболе'. Ага. Две тысячи километров. Сейчас он вывозит до трассы на машине желающих скататься до Питера. Иногда на нем катаемся за хлебом и за… И еще за хлебом. Значит, завтра выходной… Пойду завтра опять один.
Внезапно Рита говорит мне: