Проклятие
– Глянь-ка на ту блондиночку! Вот это задница!
Слышишь такое, краснеешь и возмущенно притворяешься, что ничего не слышишь. Идешь по Эль-Сентро, возвращаешься из школы в приют. В белой блузке, голубом джемпере (уже маловат, туго обтягивает бюст и бедра) и белых коротких носках. Тебе двенадцать лет. Но в глубине души чувствуешь себя лет на восемь или девять, не больше, словно развитие твое остановилось, когда ты голой вылетела из спальни Глэдис и с криком бросилась искать помощи и защиты. Убежала от кипятка и горящей постели, своего погребального костра.
Стыд и позор!
И вот он настал, этот день. На второй неделе сентября, когда она пошла в седьмой класс. Не то чтобы этот день застал ее врасплох. Ей просто не верилось. С другой стороны, разве она не слышала разговоров старших девочек и грубых мальчишеских шуток? Разве не смотрела она с отвращением, но завороженно на мерзкие окровавленные «гигиенические прокладки», завернутые в туалетную бумагу, а иногда и незавернутые, в мусорных корзинах в туалете для девочек?
А когда ее заставляли выносить мусор на задний двор приюта, разве не тошнило ее от вони засохшей крови?
Кровавое проклятие, так с ухмылкой повторяла Флис, и от него никуда не деться.
Но Норма Джин в глубине души ликовала: есть куда деться, есть один способ!
Ни своим подругам по приюту, ни друзьям из школы (там у Нормы Джин имелись среди друзей и дети из нормальных семей, с «настоящими» домами) она никогда не говорила о том, что это за способ. А научила ее этому способу Христианская наука, премудрости которой раскрыла Норме Джин доктор Миттельштадт. Что Бог – это прежде всего Разум. Что Разум вездесущ, а простой «материи» и вовсе нет на свете.
Что Бог излечивает нас через Иисуса Христа. При условии, что мы безоглядно веруем в Него.
Однако же в тот день, в середине сентября, она вдруг ощутила странную тупую боль в нижней части живота. Случилось это в спортивном зале, где Норма Джин в свободной майке и спортивных штанах играла в волейбол, – для семиклассницы она была довольно рослой и делала успехи в спорте, хотя иногда (из стеснительности) медлила при передаче мяча, чем выводила из терпения других девочек. (На эту Норму Джин никогда нельзя положиться!) А уж как она старалась опровергнуть это суждение, с какой решимостью!.. И все же в тот день в душном спортивном зале она вдруг выронила мяч из рук, чувствуя, что в трусиках собралось что-то горячее. Тут же сильно заболела голова. Уже после урока, в раздевалке, переодеваясь в комбинацию, блузку и джемпер, она твердо вознамерилась не обращать внимания на это происшествие, чем бы оно ни было. Она была потрясена, оскорблена до глубины души: этого просто не могло с ней случиться!
– Эй, Норма Джин, что это с тобой?
– Со мной? Со мной все в порядке.
– Но ты выглядишь… – Девочка хотела сочувственно улыбнуться, но вместо этого выплюнула: – Как больная.
– Со мной все в порядке. Может, с тобой что-то не так?
И Норма Джин вышла из раздевалки, дрожа от возмущения. Стыд и позор! Но стыдиться нечего, ибо на все воля Божья.
И она, не дожидаясь подруг, побежала из школы домой. Обычно они возвращались небольшой группой, в которой выделялись Флис и Дебра Мэй. Но сегодня она предпочла одиночество, шла быстрыми мелкими шажками, стараясь посильнее сжимать бедра, нелепой утиной походкой, в трусиках было мокро, но горячая жидкость течь, похоже, перестала. Еще бы, ведь она велела ей остановиться! Она не сдалась! Глаза ее были опущены на тротуар, и она пропускала мимо ушей свист и окрики мальчишек, и школьников, и парней постарше, лет под двадцать, что ошивались на Эль-Сентро-авеню. «Нор-ма Джин!.. Так тебя звать, да, крошка? Эй, Нор-ма Джин!» Ну до чего же он стал тесный, этот джемпер! Она клялась себе, что похудеет. Фунтов на пять! Никогда не буду толстой, как некоторые девчонки в классе, ни за что не отяжелею, как доктор Миттельштадт. Но плоти не существует, Норма Джин. Материя – это не Разум, а только Разум и есть Бог!
Только когда доктор Миттельштадт в осторожных выражениях поведала ей правду, она все поняла. Когда она читала книгу миссис Эдди, особенно главу под названием «Молитва», она понимала ее лишь отчасти. Но наедине мысли ее путались, словно кусочки оброненного на пол пазла. Какой-то порядок в них был, но как его найти?