Тут доктор Миттельштадт заговорила с ней сурово и строго, как говорила с остальными сиротами на ее попечении. Упрекнула Норму Джин в «слепом эгоизме». В том, что она читала «Науку и здоровье» без должного внимания. А ведь там ясно сказано, что молитва не может изменить Науку бытия, она способна лишь смирить нас с нею.
В таком случае, молча кипела Норма Джин, что толку от всех этих молитв?
– Понимаю твое разочарование, Норма Джин, и твою обиду, – со вздохом добавила доктор Миттельштадт. – Я и сама разочарована. Эти Маунты такие милые люди, добрые христиане, хоть и не сайентисты, и очень тебя полюбили. Но твоя мать… Пойми, ее сознание до сих пор затуманено. Она – ярко выраженный «современный» типаж, «неврастеник». Болеет, потому что сама отравляет себя негативным мышлением. Ты же вольна отринуть такие мысли, и тебе следует ежеминутно возносить хвалу Господу за этот бесценный дар, твою жизнь!
Больно нужен ей этот сраный Господь со всеми Его проклятиями и благословениями.
Но она, вытирая детские слезы, выслушивала убедительные речи доктора Миттельштадт и кивала. Да! Так оно и есть.
Директриса говорила с расстановкой, но и с сочувствием. Пытливо смотрела на Норму Джин, и в глазах ее сияла ее душа. И ты почти не видела, что лицо у нее усталое, дряблое и морщинистое, не видела, что мягкие руки покрыты печеночными пятнами (она не замазывала эти пятна тональным кремом и не прятала их под длинными рукавами, ибо, в отличие от других женщин, не была тщеславна), а на подбородке пробились жесткие волоски. Словно на киноэкране видела Норма Джин все эти пугающие изъяны. Ведь согласно логике кино, эстетика превалирует над этикой. Быть «некрасавицей» прискорбно, но быть «некрасавицей» по собственному выбору просто аморально. При виде доктора Миттельштадт Глэдис содрогнулась бы. Глэдис насмехалась бы над ней у нее за спиной, широченной спиной, затянутой в темно-синий серж. Но Норма Джин восхищалась директрисой Миттельштадт. Она сильная. Ей плевать, что думают другие. И правильно.
А доктор Миттельштадт тем временем говорила:
– Я тоже заблуждалась. Меня ввели в заблуждение врачи из норуолкской больницы. Возможно, тут нет ничьей вины. Но мы, Норма Джин, можем отдать тебя в отличную приемную семью, и для этого не потребуется согласия твоей матери. Я найду семью сайентистов, милая. Обещаю.
Семью сайентистов? Да хоть какую.
И Норма Джин пробормотала тихо:
– Спасибо, доктор Миттельштадт.
А потом вытерла покрасневшие глаза предложенным ей платком. Казалось, она стала меньше ростом, снова превратилась в робкую и послушную девочку и заговорила детским голоском. И доктор Миттельштадт сказала:
– В этом же году, к Рождеству, Норма Джин! С Божьей помощью. Обещаю.
Нет, вряд ли это совпадение, что вторым именем Мэри Бейкер Эдди было Бейкер, а фамилия Нормы Джин Бейкер тоже была Бейкер, думала Норма Джин и вся светилась от радости.
В школе Норма Джин нашла в энциклопедии статью о МЭРИ БЕЙКЕР ЭДДИ и узнала, что основательница «Сайентистской Церкви Христа» родилась в 1821 году, а умерла в 1910-м. Не в Калифорнии, но это не так уж и важно; люди путешествуют по всей стране, то поездом, то самолетом. Первый муж Глэдис, мужчина по фамилии Бейкер, тоже отправился в путешествие и исчез из ее жизни. Возможно – почему бы и нет? – он был родственником миссис Эдди. Ведь неспроста же «Бейкер» было вторым ее именем. Наверняка она в каком-то смысле тоже была Бейкер.
Во Вселенной, созданной Господом, как и в любом пазле, не бывает случайных совпадений.
Моей бабушкой была Мэри Бейкер Эдди.
Моей бабушкой со стороны отца.
Потому что моя мать вышла замуж за сына миссис Эдди.
Правда, он не был мне родным отцом, но он меня удочерил.
Мэри Бейкер Эдди была мне приемной бабушкой.
И доводилась свекровью моей матери.
Но сама мать не была знакома с миссис Эдди.
Лично, я имею в виду.
Я и сама никогда не была знакома с миссис Эдди,
Которая основала «Сайентистскую Церковь Христа».
Она умерла в 1910-м.
Я родилась 1 июня 1926 г.
Этот факт мне доподлинно известен.
Она съеживалась под взглядами мальчишек постарше. Сколько же их, этих глаз! И в них всегда ожидание. Новая, средняя школа находилась по соседству с первой, начальной. И ходить в нее теперь… о, это совсем не то, что в шестой класс.
Норма Джин старалась затеряться среди девочек. То был единственный способ защиты. И еще этот голубой джемпер, так тесно обтягивающий грудь и бедра. Он все время задирался вверх, заворачивался швом наружу. А вдруг и комбинацию видно? Почему-то обязательно приходилось надевать комбинацию, у которой все время перекручивались и пачкались бретельки. Под мышками полагалось мыть два раза в неделю. Но иногда этого было недостаточно. В школе шутили: от сирот воняет! Крикнув такие слова, мальчишка картинно зажимал нос и морщился, и все вокруг непременно смеялись.