'Оставь! Он мой талисман! - ни одна девушка не расстанется с драгоценностями, даже, если они большие и неудобные. - У тебя талисман - чей-то зуб на веревочке, у Lucas и у Hugo тоже свои талисманы, и у меня теперь будет свой талисман'. - Virginie Albertine de Guettee поразилась, что научилась так быстро писать.
Жизнь без языка развила скорость руки в писании.
- Но на нем же неудобно спать, - Lucas пожал плечами.
'С чем спать я сама разберусь! - Virginie Albertine de Guettee поставила советчиков на свои места.
Пусть не командуют, она здесь главная. - Все же, не пойму, почему у меня губы болят, язык, будто об острые остатки зубов натерла, и во рту седые волосы', - Virginie Albertine de Guettee продолжала бы искать причины, но увидела, как обезьянка потешно прыгает, и забыла обо всем на свете, кроме голубого бриллианта, размером с небольшую дыню, который пригрела на своей груди.
- Мы пришли на место первого состязания, - старик Hugo медленно подходил к обрыву, затем встал на четвереньки, потом полз, и около обрыва замер, лишь свесил голову. - Lucas и Olivier.
Вы будете на краю драться за право взять в жены Virginie Albertine de Guettee.
Выиграет из вас сильнейший, самый проворный, хитрый, гибкий и умный.
Если вы оба упадете вниз на острые скалы в воде, то продолжите драку под водой среди акул и скатов.
Только один поднимется на скалу и возьмет графиню за руку, - старик икнул.
Virginie отметила, что в его бородах и усах около губ не хватает волос.
И количество недостающих волос подозрительно совпадает с количеством волос, которые она вытащила из своего рта.
Но никакой связи между волосами на старике и волосами в своем рту графиня не уловила.
Разум ее сопротивлялся чудовищной мысли, что она в бреду целовалась взасос со стариком Hugo.
- Ага, мы будем драться до потери пульса, а, если оба погибнем, то Virginie Albertine de Guettee достанется тебе? - Olivier проявил непозволительную для его лет мудрость.
Вопрос поставил отца в тупик.
Hugo клацал зубами, трещал костями, выпускал газы, но затем, потому что он самый опытный, потому что старший, нашел правильный ответ.
- Да как ты смеешь в подобном тоне разговаривать со старшими, тем более что я твой отец.
Неблагодарный! - старик присел, сгорбил плечи, спрятал лицо в бороду и зарыдал.
- Папа! Папочка, не плачь! - Lucas упал на колени перед стариком Hugo.
- Прости меня, отец, Olivier опомнился и лобызал со слезами руку отца. - Не подумал я, перед тем как оскорбить тебя.
Если бы подумал, то оскорбил бы лучше... нет. Не оскорбил бы совсем!
Virginie Albertine de Guettee ничего не стоит по сравнению с тобой.
Прикажи только, и мы сбросим блондинку со скалы в море.
Акулы примут ее жертву ради твоего здоровья.
'Я ничего не стою по сравнению со стариком?' - Virginie Albertine de Guettee в бешенстве замычала.
Она даже писать не могла от злости и гнева.
Юноши поняли ее мычание, как согласие.
- Слышишь, папа, Virginie готова пожертвовать собой ради тебя! - Lucas прижал голову отца к своей могучей груди.
Чуть не сломал старику тонкую цыплячью шею.
- Не надо никого бросать без причины, особенно, единственную на острове блондинку! - Hugo поразительно быстро перестал плакать.
Virginie Albertine de Guettee заподозрила, что он и не рыдал, а притворялся.
Но графиня понимала, что она находится не в том положении, когда имеет право критиковать хозяина острова.
'Мерзавцы, а не юноши.
Они дикари, и никакая одежда, никакие столовые приборы не смоют с них налет дикости', - Virginie Albertine de Guettee молча выругалась, сразу стало легче.
И в этот момент Lucas и Olivier сцепились в смертельной схватке на краю обрыва.
Они дрались за право обладать ей.
Ноздри Virginie Albertine de Guettee затрепетали от волнения.
Девушка почувствовала древний зов природы.
Оказывается, смотреть, как из-за тебя сражаются насмерть самцы - одно из самых приятных и возбуждающих зрелищ на свете, и до этого момента Virginie подобного не испытывала.
Комплименты благородных рыцарей и лордов, шутки короля, ухаживания принцев, - всё кажется мелочным на фоне смертельной схватки за руку и сердце благородной леди.
Lucas и Olivier на краю обрыва схватили друг друга за плечи, рычали, пытались скинуть соперника вниз, на острые камни в воде, в пучину, в пасти акул и осьминогов.
В драке мужские достоинства Olivier и Lucas открылись в полной красе; мускулы напряглись и стальными удавами двигались под кожей.
Ягодицы блестели от пота, грудные клетки стали похожи на гигантские барабаны.
И рычали юноши в драке столь же музыкально, как в такт им мычала Virginie Albertine de Guettee.