Хотя я уверен, что не бывает бесполезных девушек.
Если однажды я умру, то ты сможешь отлично зарабатывать на рассказах обо мне. - Старик Hugo снова засмеялся, упал на спину, хлопал себя по коленкам ладонями.
Графиня Virginie Albertine de Guettee тоже засмеялась, теперь она уже не стеснялась своего смеха и не смущалась от наготы.
Старик же не упрекнул ее за то, что она голая.
Есть вещи, которые намного выше, чем нагота девушки, и эти вещи, наверно, давно известны мужчинам.
- Я отведу тебя в свою хижину и покажу сыновьям.
Lucas и Olivier никогда не видели девушки, они заинтересуются твоим необычным строением. - Старик поднялся и пошел вдоль ручья.
Он не оглядывался, уверенный, что блондинка последует за ним.
Общение с козами не пошло Hugo на пользу.
'Что я теряю, кроме своей красоты?
Язык я уже потеряла, - Virginie думала две секунды, затем осторожно переступила через гигантский корень и догнала старика. - Если Судьба привела меня на этот остров и столкнула с Hugo, то это Судьбе необходимо, а еще более необходимо мне. - Virginie с неудовольствием посмотрела на полные ягодицы Hugo, он достаточно упитан, и живот даже со спины виден. - Старик безобразен, он не следит за собой.
Представляю, какие у него уродцы сыновья.
Но не под венец же мне с ними идти'. - Графиня, неожиданно для себя, взяла старика за руку.
Идти по джунглям, взявшись за руки, трудно, но так Virginie ощущала себя спокойнее.
Hugo радостно рассмеялся и ущипнул Virginie за щечку:
- Мне никогда не было скучно на острове.
Вначале я верил, что за большой водой ничего нет.
Только не подумай, что я глупый, а за меня думают мои дети.
Отец мой пользовался плодами моих трудов и часто съедал наш обед сам, один.
Однажды мне очень повезло, и я заболел.
Укус кобры изменил мою жизнь к лучшему.
Когда я выздоровел, отец уже не издевался надо мной, он верил, что душа кобры перешла в меня. - Старик Hugo говорил и говорил, а Virginie Albertine de Guettee думала и думала.
Она уже начала жалеть, что пошла на поводу Судьбы.
'Старик не очень умен и красив, а его сыновья, наверно, еще ниже на ступеньках социальной лестницы.
Живут в тростниковой хижине, спят на земляном полу, питаются дикой живой и дикорастущей пищей, самовлюбленные никчемные создания'. - Графиня злилась на себя и на Судьбу.
Может быть, виной всему, что девушке трудно пробираться обнаженной через густые заросли кокосовых пальм, и она изрядно проголодалась.
- Хорошо тебе со мной, блондинка! - Hugo не спрашивал, он утверждал. - За пальмовой рощей гора, и там мы живем, уже близко. - Старик не обнадежил графиню, а еще больше ее испугал.
'Живут в горе? Старик и его сыновья - гномы?'
Virginie Albertine de Guettee никогда не видела гномов, только посещала представления карликов, и не похож рослый Hugo с огромным животом на гнома.
'Гном - не размер тела, а состояние души!' - Virginie легко выпуталась из своих запутанных мыслей.
Ей все вокруг интересно.
Дорогу перебегали сурки или другие полосатые животные.
'Старик ужасный, его трудно выносить, но живут же на островах дикари, которые еще хуже.
Hugo любит своих сыновей, или боится, что они его съедят?'
За непривычными для нее мыслями графиня пропустила самый важный момент на острове.
Неожиданно, она оказалась на вершине невысокого изумрудного холма, а внизу, на прекрасной, залитой водой и солнцем площади, важно расхаживали два молодых человека.
Одеты они странно для Virginie, но обыкновенно для необитаемых островов.
Широкоплечий красавец блондин с выдающейся волевой нижней челюстью из одежды облачен только в мягкие туфли из енота, на шее монументального красавца на веревочке болтался зуб.
Virginie Albertine de Guettee не разбиралась в зубах животных, но определила, что зуб большой.
Второй юноша бронзовокожий, с непокорными черными, как южная ночь, кудрями.
Одет он еще менее изыскано, чем блондин.
Лишь татуировка змеи на груди составляла его одежду.
Virginie Albertine de Guettee отметила, что сложены дикари атлетически, намного гармоничнее, чем борцы атлеты в цирке.
Легкая грация на фоне стальных канатов мускулов.
О выпирающие кубики брюшных мышц можно кокосы разбивать.
- С белыми волосами мой сын - Olivier, а темненький - тоже мой сын, но его зовут Lucas, - старик Hugo приветливо помахал юношам.
Они ничего не ответили ни жестами, ни словами.
Ожидали, когда отец со своей супницей спустятся.