"А ведь Кристал, когда сможет опять все видеть из другого мира, то посмотрит, что я сделала с Клаусом, чтобы узнать тайну, - Эллисон прикусила губу. - Ну и пусть подсматривает, мне все равно". - Эллисон, наконец, подвязала штанишки.
- Я долго размышляла по поводу нижнего белья, - слова Кристал неожиданные в этот момент. - Эсмеральда сначала носила его, а потом перестала.
Она говорила, что нужно одеваться, чтобы потом раздеваться.
Я так и не поняла зачем, почему?
В чем смысл нижнего белья для девушки? - Обнаженная Кристал надула губки. - Я глупенькая? Да?
- Только не начинай самоунижаться, - Эллисон засмеялась. - Сейчас перейдешь к своей любимой теме, что ты длинная, худая, непривлекательная.
Я стану тебя утешать, честно отвечу в сотый раз, что ты красавица.
Кстати, для тебя тема нижнего белья женщин важнее, чем тайна Годзиллы, которую мне рассказал Клаус?
- Нет, тайна лучше, она поможет спасти Линдси, - Кристал ответила сразу и тут же спросила: - Ты носишь нижнее белье?
Ты никогда не раздевалась перед нами, поэтому я не знаю о нем.
- Тайна Клауса, которую я добыла с величайшим трудом, - Эллисон пропустила мимо ушей вопрос подруги, - что нельзя вставать на лицо.
- Что? - Кристал от удивления резко остановилась.
Но на этот раз Эллисон была готова, поэтому не врезалась в спину подруги.
- Я тоже подумала и думаю об этом - "что".
Дальше Клаус не объяснял, сказал, что на месте мы сами поймем.
- Может быть, ты недостаточно разделась для него, и он обманул? - Кристал по-прежнему непосредственна.
- Он сказал правду, я знаю, поверь мне.
Больше ему нечего было добавить!
Думаю, когда мы увидим то лицо, то не станем на него наступать. - Хищная улыбка мелькнула на прекрасном личике Эллисон.
"Перед смертью не врут, - вернулась картина, как Клаус задыхается и умирает, задушенный шнурком. - Он хотел мой шнурок от штанишек, он его получил".
- Мы пришли? - Эсмеральда оглядела черную пещеру.
Ее потолок терялся в темноте, туда не добивал свет факелов. - Где Око Мира? - Эсмеральда даже подпрыгнула от нетерпения.
Так хочется забрать стеклянный глаз и отнести его в подарок любимой Кристал.
- Око Мира? Какое Око Мира? - Старик Сайрос щёлкнул пальцами и захохотал.
Внутри Эсмеральды все заморозило ужасом.
Страшная догадка мелькнула в голове:
"Обманул! Обманул принцессу, будущую королеву!
Я попалась на его простую уловку, побежала за ним в замок Годзиллы за обещанным Оком Мира".
- Ты обещал мне Око Мира! - из глаз Эсмеральды вот-вот брызнут слезы отчаяния.
- Ах, Око Мира! Вот о чем ты спрашиваешь! - Старик находился в прекрасном настроении. - Смотри, мне не жалко.
Только о своих очах позаботься! - Он развернулся, поднял балахон, наклонился и развел руками тощие ягодицы.
Эсмеральду тут же от омерзения вырвало на спину старика.
Девушка в ярости пнула его в дряблый зад.
Сайрос повалился на колени, они угрожающе хрустнули.
- Гермиона, где тебя демоны носят? - старик с трудом поднимался.
Послышались торопливые едва слышимые шаги.
Из темноты выплыла высокая девушка лет тридцати.
Русые волосы спускаются до пят.
Неприкрытые груди вызывающе смотрят вперед.
Лицо девушке блистает безупречной красотой.
Бедра ее прикрыты ниткой жемчуга.
В правой руке красавица держала тяжелый кнут.
- Сайрос, тебя обидели? - девушка мельком взглянула на Эсмеральду, на побитого и облеванного старика, и все поняла: - Новенькую привел? - девушка лениво потянулась, предоставила для обозрения все свои прелести. - Я шикарно себя чувствую, - девушка подмигнула Эсмеральде. - Но не советую тебе со мной расслабляться.
- Объясни ей, - Сайрос приходил в себя после пинка Эсмеральды.
- Ты рассердил ее, грязный старикашка? - девушка подошла к Эсмеральде.
Ее "грязный старикашка" произнесено с любовью и уважением - так общаются только очень близкие друзья, или любовница со своим покровителем.
Гермиона взяла Эсмеральду за подбородок, затем перевела руку на ее талию, опустила на попку, погладила, потом снова подняла и сжала правую грудь.
- Ты нашел необычный экземпляр, Сайрос, - Гермиона неотрывно смотрела в глаза Эсмеральды. - Она рассержена, ты ее явно обманул, она в ярости, она в бешенстве, в то же время понимает свою безысходность.