– Да не в еде дело, – объяснила я. – Пусть она из флоры и фауны – ну выкинут, и ладно. Меня волнует корона. Она золотая, с жемчугами и бриллиантами. По крайней мере на вид.
– Что значит – выкинут, и ладно? – вскинулась моя подруга. – А есть что будем? Денег-то в обрез. Я им не разрешу. А корона твоя кого интересует?
– Таможенника, кого еще? Изделие из драгоценных металлов и драгоценных камней, которое я не внесла в декларацию, к тому же не собираюсь возвращать обратно в страну. Меня арестуют как преступницу, и я не попаду в Париж.
– Тоже мне, преступница нашлась! Думаешь, хоть один таможенник решит про жемчуга и бриллианты размером с виноградину, что они настоящие? У них в этом деле большой опыт. В крайнем случае, заберут корону на экспертизу, а на обратном пути вернут.
– На обратном пути? – ужаснулась я. – В чем же Яна будет танцевать? Вдруг ей не пойдет чужая корона, выступление провалится, а виновата буду я? Я этого не переживу!
– Да не тронут твою корону! Вряд ли кто-то станет всерьез обыскивать наши вещи. В крайнем случае откроют чемодан, глянут сверху, и все. Если каждого обыскивать, мы и через сутки не уедем.
И мы приступили-таки к трапезе, однако обе никак не могли успокоиться, даже с набитыми ртами мыча друг другу: «Но рыжие близнецы… но корона… близнецы… корона…»
Менее крепкие нервы оказались у Насти:
– Где лежит твоя несчастная корона, а?
– В сумке, в специальной коробочке. Сверху, чтобы не помялась. А сумка в автобусе, под сиденьем. Вот откроют и увидят…
– Так переложи корону, чтобы не бросалась в глаза, – посоветовала мне подруга. – Слышать про нее не могу! Спрячь на дно и успокойся.
Несомненно, полного успокоения предложенная мера не гарантировала, однако это было лучше, чем ничего. Мы вернулись в автобус, где уже сидело несколько человек.
– Заодно вытащи «О1» и «У1», – велела Настя. – Нам они сегодня понадобятся.
Еще бы – это ведь обед и ужин на первый день! Я судорожно рылась в сумке, но они почему-то никак не попадались, несмотря на то что я специально разместила их поближе. По большому счету, их смело можно было заменить на «О» и «У» с другими номерами, однако не хотелось вносить путаницу в тщательно разработанное Настей меню. Вскоре я поняла, что в тесноте, да еще под озадаченные взгляды окружающих, вряд ли что найду, поэтому взяла сумку и отправилась в туалет.
Там было пусто, и я принялась выкладывать вещи на подоконник. Сперва, конечно, драгоценную коробочку с короной, а затем остальное. Через какое-то время среди тщательно пронумерованных пакетов с едой я обнаружила один, который забыла подписать. Представив себе возмущение Насти, поймавшей меня на халатном отношении к порученному делу, я решила исправиться и внимательно осмотрела находку. Признаюсь, она меня озадачила. Пакет оказался непрозрачным, запаянным и содержал, насколько я могла понять на ощупь, какой-то порошок. Это никак не походило на собранный в дорогу комплект провизии – скорее уж на нераспечатанную соду или соль.
Наверное, нормальный человек на моем месте, точно зная, что ничего подобного с собой не брал, насторожился бы. А я нет. Дело в том, что внимательность – не самая сильная моя сторона. Если предположить, что мне, словно принцессе Авроре из ожидающего Яну балета, феи раздавали подарки при рождении, то фея внимательности не просто поскупилась, а вообще проигнорировала мероприятие. Первой на месте загадочным образом оказалась фея лени (вероятно, она осталась тут с предыдущего праздника, поленившись уйти). За ней тут же пристроились феи ума и чувства долга, и они так медленно и нудно вытаскивали свои малоаппетитные дары, что феи практичности и здравомыслия, которым положено следовать сразу за ними, устали ждать и улетели, не попрощавшись. Что же касается злой феи, обычно желающей бедного ребенка уморить, в данном случае она, похоже, передумала. Вполне логично! Представьте себе умное существо без малейших признаков практичности и здравомыслия, запредельно ленивое, зато с патологическим чувством долга (то есть меня). Всякая злая фея должна пожелать ему долгих лет, дабы хорошенько помучилось. И только фея юмора, прибежавшая последней, пожалела бедное дитя, нежно плюнув ему на макушку. Иногда я думаю, лишь этот плевок и спасает меня в жизни.
Короче, легкое недоумение я испытывала, однако в том факте, что по ошибке прихватила невесть что из кухонного буфета, ничего невероятного не находила. Но тут в дело вступил мандраж. Мне представился суровый таможенник, вынимающий из моей сумки один пакет за другим и строго вопрошающий: «Это что? А это что? А это?» И я в ответ рапортую: «Обед номер три… ужин номер десять… корона для Яны… ох, а что здесь, понятия не имею. Это я взяла по ошибке». «Ах, не имеете? – возгласит таможенник. – Какая-то вы подозрительная личность! Может, тогда и корона ваша из натуральных драгоценностей, каковые вы стремитесь вывезти нелегально в Европу с целью наживы? А ну, подавайте ее мне на экспертизу!»
Умом я понимала, что подобное развитие событий маловероятно, однако мандраж упрямо твердил свое. Я почувствовала, что не успокоюсь, пока не проверю, что в пакете. Разорвав упаковку, я обнаружила внутри еще одну, которую тоже разорвала. Внутри, как я и предполагала, оказалась сода или что-то на нее похожее. Послюнявив палец, я подцепила на него крупинку и лизнула. Очень противно, аж язык занемел. Впрочем, соду я никогда в сыром виде не употребляла, может, она и такая. Только странно, почему на обертке нет надписей. Название там, производитель, калорийность. Хотя есть ли калорийность у соды?
– Да никакая это не сода, – гордо сообщил мой начитавшийся детективов мандраж. – Это тебе подсунули наркотики. Те самые психотропные средства, о которых ясно предупреждают в декларации. Как Бриджит Джонс в Тайланде, помнишь? А дальше тебя, как и ее, арестуют. Только у тебя нет любовника-адвоката, который бы тебя из тюрьмы вытащил.
– Надо быть реалистичнее, – попыталась я осадить неуместного собеседника. – Какие еще наркотики? Я их в глаза никогда не видела.
– Вот потому именно тебе их и подсунули, – злорадно заявил мандраж. – Чтобы ты по своему простодушию их не опознала. Тебя скоро арестуют, а багаж направят на экспертизу. И этот пакет, и корону. Яна тебя проклянет, как пить дать. И все твои балетные друзья тоже. Испортишь человеку карьеру, а из-за чего? Из-за того, что собираешься тащить через полЕвропы какой-то дурацкий пакет. Оно тебе нужно?
И вот парадокс! Хотя я была совершенно уверена, что эти предположения – бред сумасшедшего, глазами души я четко видела страшную картину, только что нарисованную внутренним голосом. У него прямо-таки открылся описательный талант! Я поняла, что теперь при таможенном осмотре буду трястись от страха. Таможенники это заметят, заподозрят меня, обыщут, найдут корону, и…
Я помотала головой. Нет, так дело не пойдет. Нервные клетки не восстанавливаются, а они жизненно необходимы мне в работе. Не очень ясно, зачем (без нервов, подозреваю, работалось бы лучше), однако необходимы, и я их буду беречь. Тем более, это очень просто – взять да выкинуть пакет. Пусть там даже сода – глупо везти в Париж лишнюю тяжесть.
Я высыпала порошок в унитаз, а обертку бросила в урну, предварительно, к собственному удивлению, протерев на предмет отпечатков пальцев, – это мне подсказал опыт давней читательницы детективов. После чего уложила корону на дно, сверху завалила едой и вернулась в автобус. И там, признаться, все надуманные проблемы тут же вылетели у меня из головы.
Сперва я решила, что кто-то запустил дюжину петард, и те мечутся в ограниченном пространстве, устрашающе воя. Впрочем, петарды не воют… неужели я накаркала и нас действительно пытаются захватить чеченские террористы? Ужас заставил сосредоточиться, и я увидела двух подростков, с невероятной скоростью носящихся по узкому проходу. Пройти не было ни малейшей возможности – стоило поставить ногу, как в опасной близости тут же возникала рыжая молния. Я стояла в растерянности, пока Настя неожиданно не завопила: «О, вон оно!» – одной рукой указав назад, а другой призывно махнув мне. Близнецы рванули в конец автобуса, и я успела быстро шмыгнуть на свое место, лишив их завидной возможности меня протаранить.