— А, помолчи ты, Муриэль, — крикнул он с раздражением. — Спускай весло на воду, нас относит от него. Ну конечно же мы должны его выловить. Но не беспокойся. Сначала ты сядешь в свою машину и уедешь, и только после этого я заявлю о нем. Никто не будет знать, что я не один совершал эту ночную прогулку.
Норман стал на колени на носу лодки и подавал ей команды, как работать веслом.
— Еще немного налево, теперь вперед. Теперь затормози. — Он наклонился к воде, ухватился за намокшую сорочку, подтащил труп к лодке, потом перекинул его через борт, и труп упал на дно лодки грудой, которую с трудом можно было назвать человеческим телом.
— Вот так, — стараясь отдышаться, сказал Норман. Он наклонился к промокшему трупу и пробормотал: — Боже мой, у бедняги перерезано горло.
Он повернулся, чтобы снова молча приняться за греблю, в то время как перегнувшуюся через борт Муриэль рвало.
— А ты не думай об этом, — посоветовал ей Норман. — Это не имеет к нам никакого отношения. Через секунду мы будем на берегу, ты сядешь в свою машину, поедешь домой и сейчас же забудешь обо всем, что произошло. А я найду какой-нибудь еще не закрывшийся кабачок, позвоню в полицию, и ты выйдешь из этого дела совершенно чистой.
Она сидела молча, опустив голову и дрожа с головы, до ног. Она не могла сказать ему, какая ей сейчас вдруг пришла в голову мысль: что этот человек в воде тоже может быть мужем какой-нибудь женщины, той женщины, которой, может быть, запрещенная любовь кажется более возбуждающей и пикантной, чем робкие ласки, какие мог предложить ей он... человек, может быть, по имени Джон...
Это был странный и необъяснимый ход мыслей, вызвавший у нее слезы. Она молча плакала, низко наклонив голову, пока они не доплыли до пустынной рыбачьей пристани.
Норман увидел слезы на ее щеках. Он привязал лодку и неловко помог ей выйти. И страшно удивился: что, черт возьми, случилось с ней, — когда она резко оттолкнула его в ответ на попытку утешить ее.
Он стоял и ждал, пока она добежит до своей машины, потом пошел очень медленно, давая ей возможность подальше отъехать от того места, откуда он будет сообщать полиции о случившемся. Он и не подозревал, что сегодня его связи с Муриэль пришел конец. И так никогда и не мог понять, почему она так решительно отказывалась разговаривать с ним всякий раз, когда он звонил ей по телефону в последующие дни.
13.
23 ч 00 мин
Шейн положил трубку после разговора с Люси и начал ходить по комнате, сердито ероша волосы.
— Давайте попробуем все-таки найти какой-нибудь смысл во всем этом. Сначала давайте установим, что мы знаем к настоящему моменту.
Он остановился и каждый раз, называя новый пункт, поднимал по одному пальцу.
— Первое. Человек, называвший себя Бертом Польсоном, — у которого находится бумажник с удостоверением личности на имя Польсона, — этот человек — не Польсон. Он не подходит к описанию, присланному из Джексонвилла, хотя всячески старается выдать себя за Польсона. Ему, очевидно, неизвестно, что брат Нелли все время жил с ней в Джексонвилле. Иначе почему бы он стал рассказывать целую историю относительно того, что работает в Детройте и только две недели тому назад приехал в Джексонвилл, вызванный ее телеграммой?
Он вопросительно взглянул на Гентри и Рурка.
— Так почему же он все-таки мне это сказал? Черт возьми. Если ему что-то известно относительно неприятностей Нелли в Джексонвилле — а он знал, что что-то случилось, потому что нанял частного сыщика, чтобы разыскать ее, — тогда ему должно быть также известно, что она занималась баджер-геймом вместе со своим братом. Значит, его заявление о том, что он жил в Детройте, могло только помешать ему выдавать себя за ее брата. Так ведь? Так почему же он все-таки сказал, что работает в Детройте?
— Это ты нам скажи, Майкл, — весело ответил Уилл Гентри. — Это, так сказать, твой человек, мы о нем узнали только от тебя.
Шейн продолжал:
— Ну, хорошо. Значит, одно нам известно совершенно определенно: он не Польсон. А теперь давайте посмотрим, что же нам известно о Нелли Польсон? Факт номер два. Совершенно очевидно, она не лгала, что в отеле "Эдельвейс" очень испугалась какого-то мужчину, который не является ее братом. И в этом их рассказы сходятся, чего нельзя сказать относительно их версий о родстве. А что вы скажете относительно трупа, который она видела? Трупа ее брата с перерезанным горлом?
— Трупа, которого там не оказалось, — вмешался Тим Рурк.
— Да. Но, тем не менее, у нас есть подтверждение, что она действительно звонила на коммутатор и заявляла о том, что труп там есть. По крайней мере, кто-то звонил из 360-го. Часть ее рассказа Оливер Паттон полностью подтверждает. Так зачем же ей нести какой-то сумасшедший бред, если никакого трупа вообще не было?
— По-моему, все дело в одном слове, которое ты только что употребил, — спокойно сказал Гентри. — "Сумасшедшая". Если девчонка действительно свихнулась, смешно искать какие-либо мотивы в ее поступках или словах.
— Но, черт возьми, Уилл, я не верю, что девчонка сумасшедшая. Перепуганная и истеричка — да. Но я разговаривал с ней в течение, по крайней мере, десяти минут, ее поведение было именно таким, каким оно должно быть у девушки, только что пережившей подобное приключение.
— Но ты ведь не доктор, Майкл, — нетерпеливо перебил его Гентри. — Откуда ты знаешь, как ведет себя сумасшедшая? Давай-ка лучше мы начнем розыски обоих. Садись и опиши как можно более подробно их внешность. Я передам это по радио всем полицейским машинам.
Шейн пожал плечами, сел, взял листок бумаги, нацарапал что-то на нем и передал его Гентри. То, что девушка находилась сейчас в полной безопасности у Люси, он считал своим главным козырем в этой игре. Ему не хотелось бы, чтобы ее сейчас поймали и начали допрашивать, но он не возражал против того, чтобы ее приметы были переданы всем полицейским машинам, так как знал, что они ее никогда не найдут. Но ему очень хотелось бы, чтобы полиция поймала человека со шрамом на лице.
Уилл Гентри прочитал описание примет по внутреннему аппарату и готов был уже выключить его, но вдруг сказал:
— Да, пожалуйста, я слушаю. — Это говорили из приемной управления.
— Только что получено сообщение: в заливе найден труп мужчины. Перерезано горло. На пристань на 10-й улице выслана служебная машина, чтобы отправить труп в морг. О трупе сообщил неизвестный мужчина, приплывший на лодке.
Трое мужчин, находящиеся в кабинете Уилла Гентри, долгое время хранили молчание. Затем Шейн тихо спросил:
— Что, окна отеля "Эдельвейс" выходят на залив?
— Отель прямо-таки перпендикулярно возвышается над заливом, — сказал Рурк.
Шейн встал. Встали и остальные двое. Он сказал:
— Если одна из комнат: 360-я или 316-я — выходит на восток...
Гентри кивнул.
— Да, пожалуй, нам пора заглянуть в "Эдельвейс". В морг мы поедем потом.
Все вместе вышли из кабинета, но в конце коридора Гентри пошел несколько быстрее, чтобы разыскать свою машину. Рурк и Шейн вышли в боковую дверь и вместе поехали на "хадсоне" сыщика.
В "Эдельвейс" они приехали буквально через 2-3 минуты. Когда Шейн ставил свою машину у входа в отель, машина Гентри с двумя одетыми в форму полицейскими подошла вплотную к их машине.
Все трое вошли в отель одновременно, и старший посыльный Дик немедленно узнал мощную фигуру начальника полиции города Майами. Дик что-то быстро шепнул Эвелин и, когда трое подошли к столу дежурного, радостно приветствовал их:
— Добрый вечер. Вы, вероятно, желаете видеть мистера Паттона? Он сейчас выйдет.
Гентри кивнул и спросил, какие комнаты третьего этажа выходят на залив, 360-я или 316-я.
— 316-я, господин начальник. А 360-я...
— Это неважно. — Гентри не скрывал своего удовольствия. Из-за угла коридора показался торопящийся изо всех сил отельный детектив Оливер Паттон.