А может, сейчас он как раз и разрушает его? Он ведь ее обманул. В некоторой степени он и вправду вовлечен в это дело, но ведь он уже все закончил и теперь собирается домой. Он обманул ее потому, что ему вдруг захотелось побыть одному. Наедине со своими мыслями. Наедине с Кукольником.
Он просмотрел вторую папку – до самого конца, где находились прозрачные пластиковые пакетики для хранения документальных доказательств. В них находились копии предыдущих писем Кукольника. Всего их было три. Убийца начал присылать их после того, как в прессе началась буря и он был окрещен «Кукольником». Одно из них Босх получил перед одиннадцатым, последним, убийством. Два других пришли к Бреммеру из «Таймс» после седьмого и одиннадцатого. Сейчас Гарри изучал фотокопию адресованного ему конверта с написанными на нем заглавными буквами. Затем он перевел взгляд на сложенный листок с поэмой. Она тоже была написана такими же печатными буквами со странным наклоном. Босх прочитал слова, которые уже и без того знал наизусть:
Закрыв папки, Босх положил их к себе в портфель, затем выключил телевизор и направился к автостоянке. Выходя наружу, он придержал дверь перед двумя копами, тащившими за собой скованного пьяницу. Пьяница попытался лягнуть его ногой, но Гарри спокойно отступил в сторону.
Направив «каприс» к северу, он по Аутпост-роуд проехал к Малхолланду, затем свернул к Вудро-Вильсон-драйв. Въехав на автостоянку, он долго сидел, не снимая рук с руля. Он думал о письмах и о тех подписях, которые Кукольник оставлял на теле каждой из жертв, – маленьком крестике, нарисованном на пальце ноги. После того как Черч умер, они поняли, что это означает. Крестик – это и есть шпиль. Шпиль Церкви.[4]
Глава пятая
На следующее утро Босх сидел на заднем крыльце своего дома и смотрел, как над ущельем Кауэнга-пасс восходит солнце. Разогнав утренний туман, оно озарило своими лучами заросший полевыми цветами склон холма, выгоревшего позапрошлой зимой. Глядя на окружающий мир, Босх курил и пил кофе до тех пор, пока шум транспорта, проезжающего по шоссе, не слился в один сплошной гул.
Поверх белой рубашки со стоячим воротником он надел синий костюм. Повязывая перед зеркалом красно-коричневый галстук, испещренный рисунком в виде золотых гладиаторских шлемов, Босх размышлял о том, какое впечатление он производит на присяжных. Днем раньше он заметил, что все они поспешно отводят от него глаза. Что бы это значило? Ему хотелось спросить об этом Белка, но Белк ему не нравился, и Босх понимал, что будет неудобно спрашивать его мнение о чем бы то ни было.
Продев галстук в старый узел, он закрепил его серебряным зажимом с надписью «187» – номер статьи «за убийство» в уголовном кодексе Калифорнии. Пластмассовой расческой он пригладил еще влажные после душа волосы, каштановые с проседью, затем расчесал усы. Закапав в глаза капли, Босх наклонился к зеркалу, чтобы как следует на себя посмотреть. Глаза были красными от недосыпания, радужные оболочки – темными, как лед на асфальте. «Почему же они отводят взгляды?» – опять подумал он. И вспомнил, как Чандлер о нем вчера отозвалась. Теперь он знал почему.
Держа в руке кейс, Босх двинулся к двери, но прежде чем он успел до нее дойти, та неожиданно открылась. Вытащив ключ из замка, в комнату вошла Сильвия.
– Привет! – увидев его, сказала она. – Я как раз надеялась тебя поймать.
И улыбнулась. На ней были брюки цвета хаки и розовая рубашка со стоячим воротником. Босх знал, что по вторникам и четвергам она не носит платьев, так как на эти дни выпадает ее очередь дежурить на школьном дворе. Иногда ей приходится гоняться за учащимися, иногда – разнимать драки. Лучи солнца придавали ее светлым волосам золотистый оттенок.
– На чем поймать?
Все еще улыбаясь, она подошла поближе, и они поцеловались.
– Я понимаю, что ты из-за меня опаздываешь. Я тоже сейчас опаздываю, но мне просто захотелось пожелать тебе удачи. Хотя ты в ней и не нуждаешься.
Он обнял ее и вдохнул запах ее волос. Они встречались уже почти год, но иногда Босх все еще боялся, что она вдруг повернется и уйдет, объявив, что их отношения были ошибкой. Возможно, он все еще заменял ей потерянного мужа – такого же копа, как и сам Гарри, детектива из подразделения по борьбе с наркотиками, чье загадочное самоубийство Босху некогда пришлось расследовать.
Их отношения были абсолютно комфортными для обоих, но в последние недели Босх ощущал в них какую-то инерцию. Сильвия тоже это чувствовала и даже как-то раз попыталась об этом заговорить. По ее словам, проблема заключалась в том, что он не может полностью расслабиться, и Босх знал, что это правда. До сих пор он жил один, но не в одиночестве. У него есть свои тайны, многие из которых запрятаны слишком глубоко, чтобы ими можно было с ней поделиться. По крайней мере сейчас.
– Спасибо, что заглянула, – отстранившись, сказал он и посмотрел ей в лицо, желая убедиться, что оно все еще сияет. На переднем зубе виднелось пятнышко от губной помады. – Ты там поосторожнее – у себя в школе.
– Ладно. – Она вдруг нахмурилась. – Я помню, что ты говорил, но я все равно хочу побыть на процессе – хотя бы один день. Я хочу быть там с тобой, Гарри.
– Чтобы там быть, тебе совсем не обязательно там быть. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она кивнула, но он знал, что его ответ ее не удовлетворил. Оставив эту тему, они немного поболтали насчет сегодняшнего ужина. Босх пообещал, что приедет к ней в Букет-каньон. Снова поцеловавшись, они вышли из дома и направились в разные стороны – он в суд, она в школу; и там, и здесь было небезопасно.
По утрам, перед началом судебного заседания, в зале устанавливается напряженная тишина – все ждут появления судьи. На сей раз даже в десять минут десятого судья все еще не появлялся, что было довольно необычно, поскольку за неделю отбора присяжных он зарекомендовал себя как человек чрезвычайно пунктуальный. Оглядевшись по сторонам, Босх заметил нескольких репортеров – пожалуй, сегодня их было побольше, чем вчера. Любопытно: ведь вступительные речи уже закончились.
– Кейес, вероятно, читает статью в «Таймс», – наклонившись к Босху, прошептал Белк. – Вы сами-то ее видели?
Из-за Сильвии у Босха не было времени прочитать газету – она так и осталась лежать под дверью.
– А что там говорится?
Прежде чем Белк успел ответить, обшитая деревянными панелями дверь отворилась, вышел судья.
– Задержите пока присяжных, мисс Ривера, – сказал он секретарю. Опустившись в мягкое кресло, судья обвел взглядом аудиторию и сказал: – Ну что, адвокаты, – есть у вас какие-либо темы для обсуждения до того, как мы введем присяжных? Миз Чандлер?
– Да, ваша честь, – подойдя к кафедре, сказала Чандлер. Сегодня она была в сером костюме. С тех пор как начался отбор присяжных, она попеременно надевала один из трех своих костюмов. Как говорил Белк, это делается для того, чтобы присяжные не считали ее богатой. По его словам, обилие нарядов у женщины-адвоката не вызывает симпатии женщин-присяжных. – Ваша честь, истец просит наказать детектива Босха и мистера Белка.
Она подняла вверх сложенный раздел «Таймс». Так же, как и вчера, статья занимала нижний правый угол газетной полосы. Заголовок гласил: «БЛОНДИНКА В БЕТОНЕ СВЯЗАНА С КУКОЛЬНИКОМ». Белк встал на ноги, но ничего не сказал, соблюдая введенный судьей строгий запрет прерывать соперника.