– Неужели я могу сбежать? Интересно, как вы себе это представляете?
– К сожалению, Холланд довольно глуп, а за тобой чаще всего приглядывает именно он. А сестра Розали, я подозреваю, тебя немного побаивается. Ну не странно ли? Что касается Холланда, то он умолял меня, чтобы я поручил тебя, жалкое создание, его заботам. Могу себе представить, как ты дожидаешься его прихода. Что бы ты сделала, Салли? Ударила бы его по голове этим столиком? Это бы его оглушило. А потом ты бы могла его раздеть, хотя сомневаюсь, чтобы ты получила от этого такое же удовольствие, какое получает он, снимая одежду с тебя... Нет, у меня нет выбора. И прошу не двигаться! Помни, я не Холланд, оставайся там, где стоишь, или я прямо сейчас вкачу тебе изрядную дозу.
– Я не сдвинулась ни на дюйм. Зачем я здесь? Как вы меня нашли? Должно быть, вам позвонила Амабель и сообщила, где я. Но почему? И кому нужно, чтобы я сюда вернулась? Моему мужу? Интересно, это вы изображали отца или Скотт?
– Ты говоришь о своем бедном муже так, словно он посторонний человек. Дело в Джеймсе Квинлане, верно? Ты с ним спала, наслаждалась, а теперь собираешься бросить бедняжку Скотта. Ну и ну, Салли, никогда не думал, что ты такая ветреная женщина. Погоди, я расскажу Скотту про твои делишки.
– Когда будете говорить со Скоттом, будьте так любезны, передайте ему, что я серьезно намерена его убить, как только выйду отсюда на свободу. А выйду я скоро, доктор Бидермейер!
– Ах, Салли, я уверен, что Скотт хотел бы, чтобы я сделал тебя более покорной. Ему не нравятся агрессивные и слишком озабоченные своей карьерой женщины. Можешь поручить мне проследить за этим, Салли.
– Либо вы, либо Скотт звонили мне в Коув, изображая моего отца. Кто-то из вас двоих явил ся в Коув, . забрался на эту идиотскую лестницу, чтобы перепугать меня до чертиков и заставить поверить, что я сошла с-ума. Кроме вас, больше некому. Отец мертв.
– Да, Эймори мертв, лично я думаю, что это ты его убила, Салли. Это правда?
– Если вы действительно хотите знать правду – я не знаю. Я не помню той ночи. Но когда-нибудь память все-таки вернется, обязательно должна вернуться.
– Не очень-то на это рассчитывай. Одно из лекарств, которые я тебе колю, превосходно подавляет память. Какие побочные эффекты оно может иметь при длительном применении – никто толком не знает. А ты будешь принимать его всю жизнь, Салли.
Он встал и направился в ее сторону.
– Пора, – сказал он.
Он улыбался. Салли ничем не могла себе помочь. Когда Бидермейер подошел достаточно близко, она размахнулась и двинула его кулаком в челюсть. Так сильно, как только могла. Его голова дернулась назад. Салли снова ударила: на этот раз она изо всех сил пнула его ногой в пах и рванулась, чтобы схватить столик.
Но ноги еще плохо слушались, она споткнулась, у нее закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Колени подогнулись, и она рухнула на пол.
Салли слышала, как он пыхтел совсем рядом. Она просто обязана дотянуться до этого столика! Нечеловеческим усилием она поднялась на ноги, потом заставила себя поставить одну ногу впереди другой. Теперь он стоял уже вплотную, тяжело дыша, почти задыхаясь. Ему больно, она его ранила! Если ей не удастся его оглушить, он получит немалое удовольствие, причиняя ответную боль.
«Ну пожалуйста, Господи» пожалуйста!" Салли вцепилась в столик, подняла его и повернулась лицом к своему тюремщику. Он был так близко, руки уже тянулись к ней, пальцы шевелились так, словно вот-вот вцепятся ей в горло.
– Холланд!
– Нет! – закричала Салли и замахнулась столиком. Но ее жалкая попытка оказалась неудачной – он без труда отвел удар плечом.
– Холланд!
Дверь распахнулась, и коротышка вбежал в комнату.
– Держи ее! Держи эту маленькую сучку!
– Нет/нет!
Салли попятилась, но отступать было некуда. За ее спиной была только узкая кровать, а перед собой она, как щит, выставила столик.
Бидермейер все еще держался рукой за промежность, лицо было искажено гримасой боли. Получилось! Она ему врезала! Какую бы цену ей ни пришлось заплатить за этот свой выпад, он того стоит! Бидермейер корчится от боли, и все из-за нее!
– Все, Салли, хватит, – это был голос Холланд а, мягкий, хриплый, жуткий...
– Я убью тебя, Холланд! Держись от меня подальше! – но это была пустая угроза, и она сама это понимала. У нее дрожали руки, кружилась голова. Она чувствовала во рту привкус желчи. Салли выронила столик, упала на колени и ее вырвало прямо на дорогие итальянские ботинки доктора Бидермейера.
– Ладно, Диллон, либо ты мне поможешь, либо нет, но в любом случае об этом не должна знать ни одна живая душа.
– Черт побери, Квинлан, ты сам-то хоть понимаешь, о чем просишь? – Диллон Сэйвич откинулся назад вместе со стулом, почти опрокидывая его, но все же не опрокинул, потому что он абсолютно точно знал, на какой угол можно отклониться, чтобы не упасть. Перед ним на экране компьютера светилось лицо моложавого мужчины, который всем своим видом напоминал быстро сделавшего карьеру преуспевающего брокера – такой же ухоженный, хорошо одетый, с безукоризненной прической и неизменной непринужденной улыбкой.
– Понимаю. Ты отправляешься со мной в эту лечебницу, и мы вместе похищаем Салли. А потом мы должны разобраться с этой чертовщиной. Мы сбудем героями! Можешь не волноваться, ты оторвешься от своего компьютера не больше, чем на пару часов. Ну может быть, от силы часа на три – если захочешь стать уж совсем крутым героем. В крайнем случае прихвати свой портативный компьютер и модем, тогда ты сможешь по-прежнему подключаться к любой системе, к какой только пожелаешь.
– Боюсь, Марвин будет в бешенстве. Знаешь же, он терпеть не может, когда ты выходишь на самостоятельную охоту и начинаешь действовать, не посоветовавшись с ним.
– Ничего, мы отдадим Марвину всю славу, ФБР превзойдет самое себя. Марвин будет улыбаться от уха до уха. Он, в свою очередь, отдаст всю славу своему боссу – заместителю директора Шрагсу. Шрагс будет доволен как слон! И так далее, и так далее... до бесконечности. Салли будет в безопасности, а мы раскроем это проклятое убийство.
– Ты по-прежнему упрямо игнорируешь одну маленькую деталь: может быть, твоя Салли сама убила собственного отца. Такая возможность существует. Что с тобой произошло, черт возьми?! Как ты можешь закрывать на это глаза?
– Точно. Я действительно закрываю глаза.
Мне приходится. Но мы же во всем разберемся, правда?
– Ты с ней спутался, верно я говорю? Господи, да ты провел с ней всего лишь одну несчастную неделю. Что же это за особа – нечто вроде роковой соблазнительницы?
– Нет. Она маленькая тощая блондинка, у которой столько выдержки, что ты и представить себе не можешь.
– Просто не верится. Ладно, все, Квинлан, заткнись! Мне нужно немного подумать. – Диллон подался вперед и уставился застывшим взглядом на фотографию мужчины на экране компьютера. Потом с отсутствующим видом произнес:
– Очень может быть, что это тот самый придурок, который убивал бездомных бродяг в Миннеаполисе.
– Оставь этого придурка на минуту в покое. Думай, размышляй – вот, что тебе нужно. Я знаю, ты попытаешься просчитать все обстоятельства, собираешься взвесить все возможные варианты исхода тем самым компьютером, что находится у тебя в голове. Программу действий еще не разработал?
– Нет пока, но считай, что близок. Брось острить Квинлан, я знаю, что ты любишь меня именно за мои мозги. Я спасал твою задницу по меньшей мере раза три. И ты не променяешь меня ни на какого агента. Так что заткнись! Мне предстоит принять серьезное решение.
– У тебя в запасе десять минут. Ни секундой больше. Мне нужно до нее добраться! Одному Богу известно, что с ней делают в эту минуту, чем ее колют. Господи, да, может, она уже мертва! Или они могли ее уже куда-нибудь перевезти. Если тот парень, который шарахнул меня по голове, удосужился заглянуть в мое удостоверение личности, то им уже известно, что я из ФБР. И даже если они этого не выяснили, у нее не так уж много времени. Я знаю, они ее перевезут – это было бы вполне логично.