Паясничая, я внезапно вскочил на ноги, при этом стараясь занять стратегически выгодную позицию у двери, но был вновь опрокинут в кресло десницей властной и жесткой, чтобы не сказать жестокой.
— Что ж, если не получается по-хорошему… — Мрачные фигуры со всех сторон обступили меня, придвигаясь все ближе, наваливаясь дурной угрожающей массой. Такие прирежут в подмосковной благословенной тиши, не моргнув глазом, а потом скажут, что так и было.
И тогда я вызывающе расхохотался им в лицо. Это ничего, сумасшедшим это не возбраняется. А я в данный момент был совершенно и абсолютно сумасшедшим. А что еще мне оставалось делать?
Упиваясь восторгом безумия, я рухнул на колени, сшиб со столика вазочку с цветами (вода выплеснулась на брюки), съежился на пыльном паласе в позе разрубленного лопатой червяка, дернулся, взвыл и покатился кубарем под ноги опешившего Васи. Тот оторопело ойкнул и на всякий случай отскочил в сторону.
Еще минут пять я выл, хохотал и катался, в тщетной надежде сорвать аплодисменты привередливой публики.
Но публика не желала рукоплескать. Она за это время окончательно пришла в себя.
— Долго он будет нам морочить голову? — раздраженно осведомился Дерев у своих подопечных.
Те растерянно возвышались на заднем плане.
— Послушайте, а ведь он действительно… — Васю Петина внезапно осенило. — Помните, что про него говорили? Какая-то деперсонализация и что-то еще… Он колбасу из мусорного бака жрал… Да он псих, разве не видно! Я всегда это говорил, а мне не верили.
— Придуривается, — решительно отмел подозрения в моей психической несостоятельности шеф.
— Дурака валяет, — надменно усмехнулся Недыбайло.
— Да нет же, помните, Алина говорила… Может, ее спросить?
Кустистые брови сумрачно сдвинулись на переносице, а затем одобрительно вернулись на прежнее место.
Еще через несколько минут пред светлые начальственные очи Недыбайло приволок испуганную Алину. Девушка потрясенно оглянулась на меня, сглотнула слюну и приготовилась плакать, — дежурная бриллиантовая слезинка уже сверкнула в уголке века.
— Послушай, дорогуша, — приступил к допросу Вася. — Ты своего шефа знаешь лучше, чем мы… Я всегда говорил, что Саня классный мужик, отличный специалист, но, по-моему… По-моему, он просто придуривается!
— Александр Юрьевич! — склонилась над моим поверженным телом девушка. — Что с вами?
— Что вам угодно, мадемуазель? — холодно осведомился я, приподнимаясь. — Кажется, мы с вами незнакомы! Бросаться на грудь первому встречному… Ну, знаете ли, я этого не одобряю!
— Александр Юрьевич! То есть… Иннокентий Иванович! Это же я! — надрывно зарыдала Алина. Из глаз ее показались крупные, величиной с отборный орех, слезы. — Вы меня узнаете?
Я понял, что слегка заигрался. Не стоит превращать комедию в фарс, хорошо бы вернуть представление в естественное русло.
— Ах, боже мой, Наташенька, это вы! — воскликнул я, раскрывая объятия. — Надо же, не узнал! Как вы поправились за время, что мы не виделись!
Лицо Алины перекосила жуткая гримаса. Бедная девушка, презрев пирожные и конфеты, две недели сидела на какой-то новомодной диете, во время которой питалась лишь сырыми кабачками и вареной селедкой, а ей заявляют, что она поправилась! Я бы не удивился, если бы в приступе праведного гнева она расцарапала мне физиономию.
Но преданная девица лишь пуще залилась слезами.
— Опять с ним это… — всхлипывая, пробормотала она. — Накатывает на него иногда. То вроде бы ничего, то всех узнавать перестает, меня Натальей кличет, а себя — Иннокентием Ивановичем.
— Иннокентием Ивановичем? Стрельцовым? — переглянулись дознаватели.
Алина всхлипнула и кивнула.
— Слушайте, именно это имя… В том контракте…
— Да, и счет в банке…
— А зачем ему называться, если… — зашушукались удивленные голоса.
Я с достоинством одернул слегка помятый костюм. Пусть думают что хотят, пусть делают что хотят…
Мне уже все равно, все равно, все равно!
— Да, он постоянно у своего психиатра пропадал. Тот его лечил, лечил, не долечил, наверное… — продолжала Алина.
— У какого психиатра? Имя? Фамилия? Адрес? — вскинулся Дерев. — Сейчас мы все выясним.
— Действительно, допросить его и…
— А если они в сговоре?
— На черта тогда он у него лечился?
— Нет, допросить все-таки придется… Алина, у тебя есть координаты врача?