Спасенный мной человек медленно поднялся с земли, с опаской поглядывая в сторону улепетывающих врагов.
Так я и думал! Конечно, он абсолютно нормален. Вне сценической площадки, то есть перекрестка, на простоватой физиономии не было того тупого идиотического выражения, бывшего его визитной карточкой. Не блуждали глаза с бессмысленной поволокой, не капала слюна с подбородка, нижняя челюсть не подрагивала, шамкая, голова не тряслась, как у паралитика, с трудом поднявшегося со смертного одра.
— Спасибо, — нехотя выдавил из себя мой визави, тыльной стороной ладони размазывая кровавую дорожку в углу рта.
«Воспитанный!» — ухмыльнулся я про себя. Улыбнулся успокоенно и даже как-то радостно. Потому что конечно же этот тип нисколько не походил на меня! Абсолютно! Стоило только внимательнее вглядеться в опустившиеся грязные черты его лица, как больная пружина, мучившая меня целых два дня, расслабленно разжалась и ушла. Разве можно рассуждать о каком бы то ни было сходстве? Чистые скульптурные черты моей облагороженной уходом физиономии — и его колючая щетина, неопрятный безвольный рот, быстро заплывавшие синяковой синюшностью веки… И еще — спутанные волосы, просто грязная свалявшаяся пакля, неряшливо прилепленная к черепу! А запах… Неужели от него пахнет мочой?
Слава богу, мой благородный парфюм совершенно забивал неприятную ауру фальшивого нищего, не оставляя неблаговонной молекуле ни единого шанса добраться до моих аристократической лепки ноздрей.
Рассмотрев своего визави в подробностях, я почувствовал себя гораздо свободнее.
— И за что тебя так? — сочувственно кивнул на расплывавшийся под его глазом синяк.
Мой собеседник нервно сглотнул слюну и неохотно выдавил:
— Я их место бомблю третий день. А их водила требует, чтоб прописался. Я их послал, а они меня за это отметелили.
Я поморщился. Вышеприведенную короткую речь этот тип умудрился так обильно пересыпать густой, крепко настоянной на половых эвфемизмах бранью, что, будучи приведенной полностью, она растянулась бы на целую страницу.
Голос у него был тоже абсолютно не мой. Сипатый какой-то, слегка гнусавый даже. Разве может этот кашляющий лай сравниться с моим густым баритоном, безотказно действующим на чувствительных барышень из разряда «секретарша на телефоне»?
Я даже почувствовал к попрошайке какое-то смутное расположение. Все же человек в трудных обстоятельствах… Работает в поте лица, вкалывает по-своему… Прикладывает к любимому делу фантазию, трудится с огоньком.
— Слушай, ты есть хочешь? — спросил я неожиданно для самого себя.
— Ага! — Мутные после вчерашнего глаза вскинулись с вожделением.
— Здесь есть одна забегаловка неподалеку…
— Я… Эта… — Он смущенно дернул плечом и шмыгнул носом. — Не пустят… Одежа такая… — Он вновь длинно и смачно выругался.
— Со мной пустят, — пообещал я.
Через несколько минут мы уже восседали за столиком под фальшивой пальмой с пыльными пластмассовыми листьями. Появление неблагоуханного посетителя в кафе стоило мне лишней бумажки, мигом сгинувшей в широкой ладони администратора.
Заказав для нового знакомца полный обед и свободно откинувшись на стуле, я снисходительно наблюдал, как попрошайка жадно набрасывается на пищу, сытно рыгает, залпом выпивает рюмку коллекционного коньяка, а затем расслабленно и сыто откидывается на спинку и, закурив дешевую папиросу, тут же смущенно гасит ее, испуганно оглядываясь на официанта.
— Как тебя зовут? — спрашиваю с легкой полуулыбкой.
— Кеша, — отвечает тот сипло. Веки его сыто слипаются. От тепла и коньяка он соловеет на глазах, смущенно подносит ко рту руку, скрывая отрыжку. — Эта… Иннокентий меня зовут. Иванович.
Этот Кеша Иванович выглядел вполне закоренелым алкоголиком в возрасте далеко за тридцать. Возможно, кто-то и сумел бы под лупой или микроскопом углядеть в наших чертах какое-то смутное, самое общее сходство, но сейчас его решительно никто не замечал. Редкие посетители не оглядывались из-за своих столиков. Официант не обращал на нас особого внимания. Да и сходство, впрочем, было весьма поверхностным — ну, фигура, разворот плеч, возраст…
Может быть, цвет волос. Может быть, если, конечно, когда-нибудь удастся отмыть его голову от многолетних напластований грязи. И потом, крупные черты лица, массивные руки. Цвет глаз? Да, пожалуй. Мало ли сыщется в России людей с вот таким, балтийско-серым туманцем вместо радужки! Носогубные складки вокруг рта? Да у кого их нет! Гусиные лапки, разбежавшиеся от углов век к вискам? Да они есть у каждого! Изгиб неясно прорисованных, сероватого цвета бровей? Возможно… Впрочем, у кого, скажите на милость, не отыщется вот таких невзрачных кустиков, обметавших выпуклые надбровные дуги?